 |
"Вы что, до сих пор в это верите?!"
— Какие выборы? — молодой парень с осунувшимся лицом смотрит на меня с недоумением. Он стоит у здания гудермесской администрации среди кучки людей, так же, как и он, пытающихся записаться на прием к главе Чечни Ахмаду Кадырову.
Месяц назад двух сестер этого молодого чеченца увезли какие-то военные прямо с рынка, где они торговали. Обращения к прокурору не принесли результатов, и парень решил обратиться к Ахмаду-Хаджи — ведь по телевизору Ахмад-Хаджи говорил правильные вещи о том, что нельзя мучить чеченский народ, нельзя забирать невинных людей по подозрению в пособничестве боевикам.
Но сейчас Кадыров очень занят. Парню обещают, что глава Чечни примет его на следующей неделе. И тогда он говорит мне:
— Мне все равно, что за выборы здесь пройдут, толку от них никакого. Когда Путина выбирали, все говорили: "Вот теперь в республике порядок наведет! Умный, смелый президент!" Как был бардак, так и остался. Никто военных уже не остановит, пока войска не выведут из Чечни.
Тамилла из Наура тоже приехала к Кадырову, просить денег.
— Я проголосую хоть за черта, только бы мне дом помогли восстановить! — говорит она.— Нам обещали компенсации, когда мы возвращались в Наур из Моздока. Мы там почти неделю жили на вокзале. Потом приехал человек из миграционной службы, обещал возместить ущерб. И ничего — живем в разрухе!
Вообще, узнать об отношении чеченцев к предстоящим выборам очень трудно: подобные вопросы они встречают в штыки.
— Лучше бы правду писали, чем ерундой заниматься,— сердито бросает мне пожилой мужчина.
— Какие выборы, вы что, до сих пор в это верите?! — возмущается проходящий мимо хромой старик, отмахиваясь от меня палкой.
Пришлось использовать другой метод: сыграть на природном человеческом любопытстве.
 |
| Леча Магомадов: "Что я могу сказать людям в таких условиях?!" |
Вывесив на шею свою пресс-карту и аккредитационное удостоверение, я застыла у расположенного рядом с администрацией избирательного участка, изображая, что делаю какие-то пометки в блокноте. Буквально через пару минут ко мне стали подходить люди.
— Вы журналист? — поинтересовался парень с большой черной сумкой. И на мой утвердительный кивок спросил, что я здесь делаю.
— Да вот, пытаюсь понять, кого из кандидатов люди поддерживают.
— Ну я, например, только за молодого буду голосовать. Эти старые аппаратчики всю жизнь осторожничали и сейчас хвосты поджимают. И вообще, настоящих здесь уже и не осталось.
— А где же настоящие?
— В горах. Настоящие патриоты — в горах.
Женщина с дочкой долго стояла около и молчала. Потом решилась:
— Я вот не знаю, кто вообще нам поможет. Муж больной, под бомбежки попал еще зимой, и теперь одна нога у него не работает. Работы нет, детей надо кормить, одевать... Может, мне Путину письмо написать?
— Нужна ты Путину! — едко говорит женщина постарше.— Он сейчас своих ставленников тут рассует по углам и забудет про нас. Опять Магомадова поставят, вот увидишь!
Мужчина за моей спиной, прислушивающийся к разговору, вдруг говорит:
— Это уже вторые выборы, между прочим. Знаете, сколько денег на выборы тратят? А мнение народа все равно никто не узнает. Прошлые выборы военные сделали, это они Путина выбрали... Мы-то не против, но зачем же деньги тратить, если знают, кто пройдет?
"Выборы сорвать мы не дадим"
Республиканская избирательная комиссия недавно переехала из здания администрации в пятиэтажный дом, расположенный напротив. Мощный охранник в камуфляже заслоняет собой дверь. После долгих препирательств все же разрешает пройти. Начальник охраны требует показать содержимое рюкзака и чуть ли не разобрать спутниковый телефон.
Зампред избиркома Джамалда Межидов в ответ на мои жалобы на жесткость охраны пожимает плечами:
— Это необходимость. Нам ведь угрожают постоянно. И в ту компанию угрожали убить всех, кто работает на выборы, и в эту. Но мы не боимся. Свое дело доведем до конца.
— А почему вы переехали из администрации? Боитесь давления со стороны руководства?
— Никто не может оказать на нас давление! Все 495 тысяч населения Чечни проголосуют так, как им подсказывает совесть. Ну, может, чуть меньше.
— Говорят, прошлые выборы сделали военные...
— Это неправда. 74% населения проголосовали тогда, чеченцы поддержали Путина. А сейчас военные будут голосовать только в частях постоянной дислокации. К сожалению, цифру назвать не могу, но уже образовано семь закрытых избирательных участков. А всего участков в Чечне 400. Так что роль военных тут небольшая.
— Не могут ли чеченские выборы пройти по сценарию ингушских?
— Нет, выборы сорвать мы не дадим. Напротив, делаем все для того, чтобы как можно больше людей приняли участие. В этот раз будут голосовать во всех районах без исключения, даже в Шатойском и Итум-Калинском, где в прошлые выборы голосования не было.
— А правда, что Резван Ларсанов снял свою кандидатуру, потому что ему угрожал Басаев?
— Первый раз слышу об этом! Он просто взял самоотвод, объяснил письменно, что не сможет справиться со своими обязанностями в таких политических условиях.
— Странное объяснение.
— Да, действительно...
 |
| Амин Осмаев: "Мне денег не хватит. Голоса сейчас покупаются и продаются" |
Среди наиболее реальных кандидатов на победу чаще других чеченцы называли Лечу Магомадова. И я отправилась в его штаб — это квартира в гудермесской пятиэтажке, которую Магомадов снял на время предвыборной кампании.
Магомадова пришлось ждать — он как раз записывал предвыборный ролик (каждый из 13 зарегистрированных кандидатов имеет право на двухразовое появление в эфире перед выборами). В ожидании разговорилась со спецназовцами, пьющими пиво неподалеку от пятиэтажки.
— Мы здесь были и когда президента выбирали. Тогда, конечно, за Путина голосовали. А сейчас не будем — мы же здесь не насовсем. Да и плевать, кого они там выберут — что, война, что ли, от этого кончится?
Взмокший оператор выбегает на улицу, и я пробиваюсь к Магомадову. Он сходу начинает возмущаться:
— Что я могу сказать людям в таких условиях?! Четыре часа добирался сюда из Шалажей! На постах задерживают, не пускают в город. Говорят: "Что вам делать в Гудермесе, если вы в Урус-Мартановском районе живете!" Я им показываю свои бумаги, объясняю, что я кандидат. А они: "У нас приказ никого в город не пускать!" То же и в Москве бывает. Задерживают в метро: "Почему нет регистрации?" Я, бывший обкомовец, руководитель республиканского движения "Единство", могу запросто угодить в каталажку! Да сколько же это будет продолжаться!
Магомадов долго говорит о том, что отношение к чеченцам надо менять, ведь чеченцы сделали очень много полезного для России.
— Знаете ли вы, что Брестскую крепость обороняли около двухсот чеченцев? Это они сделали крепость бессмертной! А Минина и Пожарского кто толкнул на подвиг? Чеченский князь!
В легком ошеломлении я покидаю штаб Магомадова и отправляюсь к Амину Осмаеву, депутату чеченского парламента образца 1996 года. Его называют самым серьезным соперником Магомадова.
Но сам Осмаев, как выясняется, на победу не слишком рассчитывает:
— Мне денег не хватит. Голоса сейчас покупаются и продаются. Можно просто пообещать, и голодный народ купится на любые обещания. Сотни людей ставили свои подписи за кандидатов за килограмм муки! Вы спросите, как они голосовать будут: никто же ни одной программы кандидата не знает!
Программ действительно не знает никто. Да и в предвыборных роликах, которые крутят в Гудермесе, практически все кандидаты излагают одну программу: Чечню необходимо возрождать, чеченский народ устал от войны, надо дать ему возможность доказать всему миру, что чеченцы — не бандиты.
Но мало кто верит в эти программы. Торгующие на рынке чеченские женщины вообще не верят никому:
— Магомадов и Осмаев — москвичи, туда и уедут после выборов, и хоть гори тут все синим пламенем. Малика Гезимиева тоже к теплому месту стремится, Дениев — шарлатан. А больше и никого не знаем.
До выборов осталось меньше недели.