НАРОД уже давно требует силовых мер по отношению к людям, ставшим символами зла и грабительского капитализма в России. И по вполне понятным причинам. Согласен, что и до реформ жили небогато, но почему-то не было ощущения страшного унижения, которое все испытывали на протяжении последних лет. Когда на глазах у граждан, не скрываясь, делят национальное достояние поровну, но между несколькими десятками людей, а не между миллионами. Очевидно, что справедливого дележа не может быть в принципе, но беззастенчивость вызывает естественную злость со стороны обманутых. И у нее есть совершенно конкретный адресат — российские олигархи. Может быть, чиновники заработали и больше на разворовывании страны, но их имена малоизвестны.
Поэтому в связи с активизацией слухов о предстоящих арестах так называемых олигархов (г-д Березовского и Смоленского) хочется сказать правительству следующее.
Наверняка многие в России испытают искреннее моральное удовлетворение даже от самого факта их ареста по подозрению в совершении преступлений. Некоторые трепетно будут следить за судебными процессами до их конца. Но резонно встает вопрос, а что же получит страна в материальном смысле в результате судебных преследований олигархов?
Даже если их действительно удастся посадить с конфискацией имущества, можно не сомневаться, что через два-три года они окажутся на свободе. Их тщательно спрятанное имущество и раскиданные по разным счетам деньги найти будет крайне трудно. То есть в казну попадут копейки. Да и в тюрьме особую пользу стране, которую они обокрали, эти люди не принесут — работать руками они не захотят.
Поэтому было бы рационально вернуться к средневековой системе продажи индульгенций. Тогда католические священники за деньги отпускали грехи верующим, выдавая им при этом бумагу, в которой была зафиксирована безгрешность покаявшихся и щедрых граждан. Переезжая с места на место по средневековой Европе, очень важно было иметь при себе этот своего рода религиозный паспорт, дабы не сгинуть в темницах инквизиции.
Таким же образом можно было бы поступать и с российскими олигархами в том случае, если не будет доказано их участие в тяжких преступлениях, связанных с насилием над людьми. Иными словами, отпускать следует только те грехи, которыми раньше занималось ОБХСС.
Делать это можно было бы по следующей схеме. Специальный отдел правоохранительных органов (финансисты и экономисты в погонах), расследуя преступную деятельность, оценивает приблизительный объем "заработанных" преступником средств. Как правило, доказать в суде, а значит, и предъявить к возмещению удается едва ли больше половины из расследованных эпизодов. Да и доказанный ущерб редко кем из преступников возмещается. Таким образом, исходя из оценки реального объема "заработанных" преступником денег суды могут выносить вместо срока заключения денежный эквивалент.
Они могут, к примеру, внимательно перечитать подшивку журнала Forbes, а могут поступать и проще, учитывая, что в тень обычно уводится около 10% выручки промышленных компаний.
Могут применяться и другие методики. Например, все приблизительное состояние преступника можно для начала разделить на 25 лет (максимальный срок заключения), чтобы получить его персональную условную единицу, например $100 млн. Далее, например, если правонарушения, вменяемые тому же Березовскому, потянут на 10 лет, то сумма, которую он должен будет заплатить за свою индульгенцию перед обществом, будет равняться 10 у. е. То есть если персональная у. е. Березовского будет равна $100 млн, то бюджет получит $1 млрд.
Мне кажется, учитывая условия содержания в наших тюрьмах и общую нелюбовь народа — а значит, и его части, заключенной под стражу,— к олигархам, богатые преступники пойдут на такие условия. Это не поможет им стать благородными и честными людьми (точно так же, как и отсидка), зато денег в бюджет вернется много.
А. Я., Москва