Вообще, лицемерие — это самая противная часть политики. Любой, в том числе мировой. Но в России оно имеет какие-то гипертрофированные размеры. Такие, что на все остальное практически не остается места, как для здоровой ткани в пораженном раком органе. Неплохо зная политическую тусовку в целом (она у нас вообще весьма субкультурна), могу сказать, что никаких настоящих лидеров у оппозиции за годы путинского закручивания гаек так и не вышло. Большая часть ходила на согласование к администрации президента, самые честные, ну вроде Лимонова, пребывали в своих иллюзиях, красивых и благородных, но не имеющих к реальной возможности влиять на политическое пространство практически никакого отношения. Поэтому после нескольких лет в роли активного нацбола (в 2004-2005 годах Сергей Смирнов возглавлял московское отделение партии Эдуарда Лимонова.— "Ъ") я ушел и из партии, и из политики вообще. Но подсадка на политическую иглу оказалась сильнее, чем я думал, и мне опять захотелось попробовать. Я устраивал митинги в поддержку мультсериала South park (на разборки за частоты каналов нам было наплевать, просто злило мракобесие: какой-то сектант-протестант пытается решать, что мне смотреть, а что нет), потом — с требованием уголовного дела против разбившихся на Алтае браконьеров. Митингующих было мало, зато было мало фриков, и это очень радовало. Именно в это время я познакомился с нынешним "химкинским заложником" Максимом Солоповым, тогда он был из антифа-среды, но я сразу понял, ему она кажется узкой, субкультурной, несмотря на то что он продолжал охранять концерты и драться с нацистами. Мы провели несколько мероприятий именно такой левацкой направленности: "Антикап"-2008 (ежегодный марш "Антикапитализм".— "Ъ") и "Форум новых левых-2009". Потом были новые гражданские акции, я, вполне лично задетый повышением пошлины на ввозимые иномарки (не получилось купить машину, какую хотел), присоединился к протестам, которые организовывала ФАР (Федерация автовладельцев России.— "Ъ"). И эта волна протестов тоже была успешнее "политического" движения лично для меня. Но при всей значимости все это не политика, это все песочница. И это безумно удручает. Это практически защита отдельных клумб у подъезда в то время, когда вокруг растут ядерные грибы. Но это и есть политика в России, другой нет.
Что происходит теперь? Людей, которых считали лидерами антифашистов, арестовали и держат в тюрьме, против антифашистской субкультуры развязан настоящий государственный прессинг, временами напоминающий террор. И все снова заканчивается, не начавшись, и снова мы оказываемся лицом к лицу с властью, считающей народ быдлом, и с оппозицией, также считающей народ быдлом и потому по большей части занимающейся внутренними дрязгами под псевдоидеологическим соусом. А самое грустное — это осознание, что приходится как-то сотрудничать с ними, так как власть все-таки хуже. А тех, кто понимает, что так нельзя, что это шизофрения и безнадега, либо давят фрики, либо сажает власть, либо они уезжают из страны.