Ручная графика в архитектурном деле теперь падчерица. Практически любая презентация проекта старается понравиться зрителю не рукодельной искусностью, а эффектностью (да и наглядностью тоже) компьютерных картинок; собственные же эскизы демонстрирует публике не каждый автор — это так, служебный материал. Как вы понимаете, это, как и сама тотальная компьютеризация архитектурного промысла, не то чтобы давнишнее положение дел, но золотым веком архитектурного рисунка считаются времена гораздо более давние, XVIII — начало XIX века.
Приблизительно полсотни листов, которые будут демонстрироваться на выставке,— это не только возможность "подсмотреть" за тем, как зодчие работали над конкретными проектами, хотя перечень больших архитектурных имен среди авторов этих рисунков и акварелей действительно провоцирует любопытство. Филиппо Юварра — крупнейший мастер позднего барокко в Италии, во многом предтеча нашего Растрелли; Жермен Суффло — создатель парижского Пантеона; Клод Леду, чей рациональный, строгий утопизм, кажется, предвосхитил теоретиков ХХ века, от конструктивистов до Корбюзье; Лео фон Кленце, придавший парадный облик центральным улицам постнаполеоновского Мюнхена. И еще толика европейцев, выдвинувшихся в главные фигуры русской архитектуры во времена от Екатерины II до Николая I: Кваренги, Бренна, Тома де Томон, Моферран.
И все же архитектурная графика классицизма и особенно барокко — это куда более обширное поле, в которое, помимо эскизов и чертежей для совершенно определенных и реальных построек или интерьеров, попадает еще много тем и жанров, которые со строительством не соотносятся никак, но для отношения эпохи к архитектуре очень важны. Каналетто или Гюбер Робер — не архитекторы, но в ведутах первого и в руинах второго архитектура на важных ролях: она не просто украшение или бесстрастный материал для фантазии, она повествует, назидает, удивляет, отчитывается не только о вкусе или глазомере автора, но и о его эрудиции. Почти то же самое с Пиранези; он, правда, архитектурной практикой занимался, но что он построил — знает только специалист, в то время как его архитектурные фантазии известны крайне широко.
Карло Маркьонни. Эскиз декорации для фейерверка на площади Четырех фонтанов в Риме
Но для этого времени важна еще и другая архитектура — не воплощенная в камне, но и не "бумажная" в чистом виде; выдуманная, иногда даже фантастическая, но получавшая прямую связь с реальностью. Это прежде всего театральные декорации — в XVIII веке для театра было вопросом престижа оформить оперный спектакль чередой головокружительных архитектурных чудес (именно архитектурных — естественный пейзаж придет на театральную сцену позже), нарисованных на кулисах и заднике, но выглядевших благодаря композиционному мастерству и точности математического расчета шокирующе реальными. Ремесла архитектора и художника-сценографа часто шли в это время рука об руку; знаменитые мастера из династии Бибиена (их работы на выставке тоже есть) известны прежде всего своими образцовыми работами для барочного театра, но вот, скажем, Юварра или Пьетро Гонзага сочетали оба ремесла. Специалистам такого рода часто поручали и другие виды пышной, но эфемерной архитектуры, важные подчас уже с государственной точки зрения — триумфальные арки, сооружения для фейерверков, временное оформление церквей для торжественных церемоний.
Все эти драгоценности собрал Сергей Чобан, чуть ли не самый успешный в международных масштабах наш архитектор, уехавший в начале 1990-х в Германию, много строивший в центре обновляемого Берлина, потом вернувшийся в Россию, спроектировавший для Сити башню "Федерация", и вот совсем недавно бывший сокуратором российского павильона на Венецианской биеннале. Частные коллекции старинной архитектурной графики не то чтобы диковина, но когда ее, причем так внимательно, коллекционирует нынешний архитектор — это редкая и приятная рифма.
ГМИИ им. А. С. Пушкина, с 16 октября по 12 декабря