Ирина Богушевская молчала два года. Сначала у нее прямо на концерте отказал голос. В Риге, в Доме конгрессов, при большом стечении народа. Она исполняла песню "Шелк", и вдруг "отрубились" связки: "Мальчики начали еще раз играть вступление, а я не знала, запою ли я, сомкнутся ли связки. В эти несколько секунд я пережила психотравму, которую потом долго залечивала. Пословица "Бог дал — Бог взял" — это констатация медицинского факта".
Сейчас певица рассказывает об этом случае как о начале истории, у которой, слава богу, уже есть счастливый конец — альбом и книга "Шелк" плюс большой концерт в "Крокус Сити Холле", который музыканты ее аккомпанирующего состава называют "лучшим залом России". А тогда в Риге она еще не знала, что проблемами со связками дело не ограничится.
Вокальное переутомление, воспаление связок, гайморит, опухоли в носу, которые требовали немедленного вмешательства,— со всем этим госпожа Богушевская справлялась на протяжении десяти месяцев полного молчания. Спасал только ЖЖ. У юзера bogushevich более 7 тыс. друзей. "И как вам пребывание в этой новой среде?" — спрашиваю я во время встречи с Богушевской в тихом ресторане на Пятницкой, между саундчеком и "заказником" для группы состоятельных сограждан. "Какая же она новая?" — удивляется певица.
В LiveJournal Ирина публикует по преимуществу истории из жизни: "У меня в блоге нет никаких девочковых разговоров: пошла туда, сделала ногти там... я пишу о том, о чем не могу не писать,— о своей профессиональной жизни. Летом я написала огромный пост "для блондинок" о том, что представляет собой процесс сведения музыкального материала. Вот что это такое, когда у тебя записано 84 дорожки с инструментами и ты должен сделать так, чтобы каждый был слышен? Я получила огромное количество комментов, из которых следовало, что люди впервые в жизни задумались о том, как производится музыка, которую они слушают. Это чистой воды просветительство, ну, я ведь человек из университета. Надо просто рассказывать людям о том, что бывает на свете". Мы оба с удивлением и смехом констатируем, что ЖЖ — это не новая, а как раз довольно-таки архаичная среда, требующая особого настроения и вдохновения, в отличие от Twitter или Facebook: "Да, это отмирающая форма коммуникации. Facebook — это два муравья встретились, усиками друг друга потрогали и побежали дальше. А ЖЖ — это две птицы сидят и чирикают".
В ЖЖ кто-то из френдов порекомендовал ей объединить заметки дневника в книгу — и она выпустила эту книгу, вложив в нее новый диск. Это специальный релиз, за который, в отличие от обычного CD "Шелк", певица целиком отвечает сама. Госпожа Богушевская дополнила заметки фрагментами своей частной переписки. Она говорит, что людям, которые приходят на концерты, готова доверить даже больше, чем читателям в интернете. Певица редко что-либо рекомендует своим френдам. В последний раз она выложила у себя группу Tinavie — и у той резко возросло число просмотров.
Ирина Богушевская не против записаться с оркестром, а также "помурлыкать что-нибудь" с музыкантами-электронщиками и поучаствовать в интересном ей театральном проекте. Но складывается все так, что проекты, которые ее по-настоящему интригуют, она же сама и продюсирует, хотя и не любит этого делать, считая, что все нити процесса, от бюджета диска до его саунда, должен держать в руках один человек. Достойного аранжировщика для оркестровых версий песен она так и не нашла. С "Шелком" все пришлось делать самой.
Когда восстановился голос, начались проблемы у спонсоров, вложившихся в студийный процесс. Певица стала искать деньги и нашла их в Люксембурге. А еще у нее обнаружили опухоль и долго не могли поставить диагноз: "У меня было полное ощущение, что мне осталось жить года полтора, и я решила быстро доделать все свои дела, в частности дописать пластинку "Шелк". Прекрасная мотивация, полезное состояние. Ты быстро принимаешь решения".
Материал "Шелка" — действительно новая для Богушевской среда. Она начинала в студенческом театре МГУ и прекрасно освоила специфику кабаре и театрального джаза. Ее первый альбом "Книга песен" был саундтреком к спектаклю. "Я долгое время поддерживала образ наивной музыки,— говорит Ирина.— Не то чтобы мы настоящие музыканты и претендуем на какое-то новое слово в музыке, нет, мы типа в это играем, мы актеры, которые могут сыграть боссанову или блюз, сделать условно стадионные вещи". Все эти годы певица параллельно сочиняла лирические баллады, но боялась их петь, искренне полагая, что вторгается на территорию поп-музыки. В "Шелке" действительно много довольно патетической грусти, которая, с одной стороны, граничит с привычной для поклонников Богушевской уютной сказочной беззаботностью, а с другой — с советским эстрадным надрывом в стиле ранней Пугачевой, намеревавшейся пройти "по краешку его судьбы". Однако окончательно адаптировать этот материал для "Евровидения" и "Песни года" певица не готова. "Это,— говорит она,— не наша история".
"Крокус Сити Холл", 16 октября, 19.00