Председатель Государственного комитета РФ по кинематографии Армен Медведев покидает свой пост. Он обещал уйти в отставку еще летом — если правительство не отдаст свои долги кинематографу. Теперь же уход Медведева воспринимается не как ультиматум властям, а как сдача позиций, уступка давлению тех сил, которым мешает Госкино.
Последним рабочим днем нынешнего председателя Госкино станет 5 февраля — Медведев специально отложил официальную отставку на пару недель, чтобы дата ухода совпала с датой его вступления в должность министра кинематографии. Впрочем, сначала Комитет кинематографии при правительстве РФ имел гораздо более скромный статус и определение "государственный" приобрел только в 1996 году. Оно нужно было не одной солидности ради: сколько существует Госкино, столько сохраняется и угроза его слияния с Министерством культуры. При этом кинематограф лишился бы не только государственного престижа, но и отдельной строки расходов в бюджете. То, что этого все-таки не произошло, Медведев может считать одним из основных итогов своей семилетней деятельности.
Главной функцией кинокомитета его председатель считал вовсе не распределение скудных средств, рождавшее склоки с обойденными финансовой поддержкой режиссерами. Концепция развития кинематографии РФ до 2005 года, разработанная ведущими киноведами, экономистами, социологами, которой руководствуется Госкино, предполагает постепенное уменьшение доли государственных денег в кинопроизводстве до 30% и привлечение разнообразных внебюджетных источников. Для этого должен начать действовать закон "О государственной поддержке кинематографии РФ", принятый два года назад, но не работающий из-за отсутствия юридической базы.
В декабре, преодолевая сопротивление Думы, взбудораженной нападками на Госкино со стороны депутата Алексея Митрофанова, удалось принять налоговые льготы, освобождающие производство, тиражирование и прокат национальных фильмов от налога на добавленную стоимость. Сделано это было не без помощи Евгения Примакова и Валентины Матвиенко, благоволивших Медведеву.
Вероятно, он мог бы упереться и, используя свое влияние до конца, сохранить кресло. Но, наверное только уходя, он может впервые прояснить позиции, открыто сказать о том, кому выгодно свести к минимуму значение Госкино как самостоятельной структуры, и тем самым позволить своему преемнику выработать четкую линию поведения.
Формальный повод отставки — пенсионный возраст Медведева, отметившего в мае 60-летие. Однако и деятели гораздо менее популярные (а Медведев, как чиновник с человеческим лицом, действительно популярен в профессиональной среде) нередко занимают государственные должности на седьмом десятке. Так что, называя первой причиной свой возраст и накопившуюся за семь лет усталость, Медведев по привычке попытался сгладить давно зревшее противоречие между существованием Госкино и замыслами председателя Союза кинематографистов России Никиты Михалкова. В кулуарах Госкино считают, что в своем стремлении сохранить мир министр даже переусердствовал.
На последнем пленуме Союза кинематографистов в ноябре прошлого года Михалков сообщил, что денег на кино у государства нет и не предвидится, поэтому его модель развития киноотрасли, принятая IV съездом союза (создание внебюджетного фонда государственной поддержки кинематографа),— последний шанс на спасение. При этом он в который раз заверил, что против кинокомитета ничего не имеет: "Вопросы, связанные с надобностью или ненадобностью Госкино, абсолютно пустые. И мы не собираемся отменить Госкино или развалить Госкино. Я Госкино отстаивал в течение всех этих лет, как и лично Медведева, потому что считаю его человеком чрезвычайно образованным, знающим кино и умеющим работать. Но, конечно же, рано или поздно нам придется искать новые формы сосуществования кинематографа и госструктур".
По Михалкову, эти новые формы заключаются в передаче внебюджетному фонду тех функций государства, которые связаны со сбором доходов от различных видов кинематографической деятельности (лицензирование, отчисления от кинопроката, от акционирования кинопредприятий). Неизвестно, согласится ли на это государство — например, правительства Москвы и Санкт-Петербурга, к которым Михалков обращался с просьбой передать внебюджетному фонду лицензирование продажи видеокассет, отреагировали без энтузиазма.
Но, в любом случае, чтобы оформить это юридически, нужно время. А главное, нужно убедить людей, принимающих решения, что новая управленческо-коммерческая структура принципиально эффективнее, чем уже занимающее эту нишу Госкино. И что с теперешними задачами Госкино вполне справится маленький департамент при Минкульте. Еще лучше, чтобы кинокомитетом управлял свой человек — в этом качестве Михалков настойчиво предлагал Валентине Матвиенко генерального директора студии "ТриТэ" Леонида Верещагина.
Медведев, напротив, хотел бы видеть в своем кресле бывшего директора "Ленфильма" Александра Голутву, уже два года являющегося его первым заместителем. В первых числах января Голутва чуть было не уволился и не уехал обратно в Петербург. Однако Медведев, который запер его заявление в сейф и попросил доработать до конца месяца, как в воду глядел. Не исключено, что Голутва ужесточит политику Госкино в плане отбора финансируемых фильмов — на что не всегда хватало духа у миролюбивого Медведева. Если, конечно, в этом году Госкино вообще сможет что бы то ни было финансировать.
В результате консультаций с Медведевым правительство уже не ставит под сомнение целесообразность существования Госкино, но кандидатура нового председателя пока не утверждена. Разговоры о том, что в кресло Медведева метит верный помощник Михалкова, первый секретарь Союза кинематографистов Дмитрий Пиорунский, шли давно, но вряд ли столь далекая от кинематографа фигура способна эффективно разыграть эту партию. Несколько анекдотической представляется кандидатура депутата Митрофанова, который неоднократно выражал недовольство прокатной политикой Госкино и был бы не прочь ее подправить (видимо не зная, что в функции кинокомитета не входит разрешать или запрещать прокат тех или иных картин). Всплывали также имена бывшего председателя Союза кинематографистов Сергея Соловьева и директора "Мосфильма" Карена Шахназарова.
Последние две недели вопрос о преемнике Медведева обсуждался на самом высоком уровне с участием всех заинтересованных лиц, включая Михалкова. Кинематографическая общественность, которую Медведев не захотел мобилизовать на свою защиту, мобилизовалась сама, почувствовав, что если вслед за Союзом кинематографистов Михалкову сдастся еще и Госкино, то отступать будет некуда. Наверх пошли обращения всех сколько-нибудь весомых деятелей кино в поддержку Голутвы, а на решающем совещании у Матвиенко собрался весь цвет кинематографа. Здесь сам Михалков, уехавший за границу, уже не присутствовал, прислав своего зама Пиорунского, увы, не обладающего михалковской харизмой. Возможно, это сыграло свою роль в том, что сторонникам Голутвы пока что удалось перетянуть одеяло на себя. Сам Голутва до официального назначения от комментариев отказывается.
Что касается дальнейших планов Медведева, они пока не определены. Вероятно, без работы он не останется — у него много предложений, в том числе от студий и прокатных фирм. Не исключает он и возвращения в журналистику, которая после министерского кресла кажется ему исключительно спокойным занятием.
ЛИДИЯ МАСЛОВА
-------------------------------------------------------
Армен Медведев не хотел открытой войны с Никитой Михалковым. В кулуарах Госкино считают, что в своем стремлении сохранить мир министр даже переусердствовал
-------------------------------------------------------
Армен Медведев: я мог бы сохранить свое кресло
Элемент неожиданности всегда есть. Вот ты планируешь: я уйду, я обязательно займусь чем-то другим... И вдруг говорят: "Армен Николаевич, пенсионный возраст. Надо бы оформлять пенсию". Всех смутила стремительность развития событий. Хотя тут тоже есть своя логика: ясно, что с Никитой Сергеевичем Михалковым я бы работать не смог. Не потому, что не ценю его лично или не уважаю его как художника. Но я повторяю: нельзя отождествлять обаяние и талант Михалкова актера и режиссера с его способностями менеджера и бизнесмена (хотя его амбиции, как мы знаем, в сфере политики сейчас заявлены достаточно высоко). Очень настораживает напористость Михалкова — хотя лично мне он все время клянется в любви и повторяет, что к моей отставке непричастен. Думаю, что причастен. Или он выполняет чью-то волю, чей-то заказ.
Михалков декларирует свой фонд. Хорошая ли это идея, плодотворная ли это идея? Это, я бы сказал, мировая идея. Многие крупные европейские кинематографии, в частности французская, живут по этой схеме, и я с первых дней прихода сюда эту идею проповедую. Хорошо, давайте возьмем внебюджетный фонд. Но что мне совсем не нравится в идее фонда — то, что он собирается влезть в деньги кинематографистов, в деньги кинопредприятий: перетянуть на себя управление коллекциями старых фильмов, которые опять-таки по нынешнему законодательству принадлежат студиям, создававшим эти фильмы. Получать какие-то доли от приватизации и акционирования кинопредприятий, отчисления от проката фильмов, даже создаваемых сегодня. Почему? По какому праву?
Функции Госкино — вопреки тому, что представляется многим,— это не просто распределение денег. Огромная работа — правовая, экономическая, исследовательская — еще предстоит этому учреждению. И никакой департамент с этим не справится. Даже те скудные деньги, которые мы получаем, мы иногда получаем в конфликте с другими родственными ведомствами. Стоять в очереди за Эрмитажем, за Большим театром... Я всегда отговаривал своих коллег от походов на Горбатый мост, потому что рядом врачи, учителя, пенсионеры, и не может кинематограф, как по мановению волшебной палочки, расцвести и быть здоровым звеном в больной стране.
Можно начать длинную войну. Но за что вести войну? За кино или за свои амбиции? За интересы какой-то финансовой группы? Или за интересы всего сообщества? Я мог бы или мобилизовать общественность, или, встав на колени, пообещать, что я буду послушным сотрудником Михалкова, и сохранить свое кресло. Ради чего? Ради того чтобы своими руками разрушать свое же дело? Мы эту отрасль склеивали, как фарфоровую тарелку, небрежно разбитую лет двенадцать тому назад. Склеили — и что теперь, этой тарелкой начать жонглировать? Не хочу я в этом участвовать.