Выставка тема
В разгар лета Государственный Русский музей ссудил ГМЗ "Царицыно" больше ста картин и фотографий, объединенных темой зимы, с передвижников по наши дни. По мнению ВАЛЕНТИНА ДЬЯКОНОВА, выставка получилась очень своевременной.
Вряд ли кто-нибудь в руководстве "Царицыно" предполагал, что июль с августом выйдут столь бесчеловечными, но выставку "Русская зима из Русского музея" все равно можно считать стопроцентным попаданием. Тем из москвичей и гостей столицы, кто публично или внутренне обещал себе с первым же снегом зарыться с головой в прохладные хлопья, "Русская зима" напомнит о том, за что мы любим морозы. Кураторская группа из Санкт-Петербурга постаралась свести к минимуму изображения обратной стороны зимы как причины алкоголизма и депрессий.
Правда, задымленная Москва увидит много общего между своим летом и петербургской по преимуществу зимой. На картине Евсея Моисеенко, питерского академика эпохи позднего соцреализма, солнце над Старой Ладогой выглядит ровно так же, как в позапрошлую субботу: оранжевый диск, похожий на желток яйца высшего сорта, окружен плотной пеленой грязно-серого цвета. Лица персонажей, самого Моисеенко и его супруги, красны, вокруг шей платки: так и хочется добавить — смоченные водой. Зимние пейзажи на выставке, как правило, безлюдны, черные, голые ветки деревьев напоминают о кадрах новостей из горящих лесов. В общем, иконографически зима сближается с летом стремительными темпами.
Тематические выставки Русского музея критиковать легко. Редко встретишь аргументированно положительный отзыв на проекты типа "Двое", "Красный цвет в русском искусстве" или "Власть воды". "Русская зима" не стала исключением из давно сложившегося правила — вешать все, что взбредет в голову. Ситуация настолько безвыходна, что музей впору, как милицию, переименовать во что-нибудь благородно-западное, Национальную галерею например,— авось поможет. Но ругать выставку, проходящую в царстве видимости — восстановленной без участия специалистов загородной резиденции Екатерины II,— бессмысленно: музейной репутации у "Царицыно" никакой и нет, кроме, пожалуй, сомнительного статуса главной залепухи лужковского периода. Здесь все рассчитано на широкий круг отдыхающих, и делать выставку на полном серьезе — все равно что курировать стенды с сувенирами на набережной какого-нибудь крымского курорта.
Ожидания настолько низки, что опытного зрителя удовлетворит минимум интересных вещей. На "Русской зиме" видишь очень плохо представленную в столичных собраниях "петербургскую школу" с 1920-х по наши дни. Правда, и на самой выставке она показана так, что смотреть почти не на что. Два экспрессионистских пейзажа Рудольфа Френца, "Розовый снег" и "Невский ночью", написаны в веселые годы НЭПа и похожи чуть-чуть на немецкий "Мост", разве что рука воспитанника Императорской академии художеств не сдает без боя ремесленные навыки. Неоклассик Семен Павлов, близкий московскому Обществу станковистов, тоже писал город эпохи НЭПа, с трогательными деталями вроде практически булгаковского объявления "Чиню примуса", прибитого к дереву. Лидер петербургского "Круга художников" Вячеслав Пакулин представлен тремя прекрасными городскими видами в молочно-бежевых и серых тонах. Есть один Арефьев, гений питерского андерграунда, пара полотен митька Виктора Тихомирова и даже Иван Сотников, художник круга Тимура Новикова.
Но с Русским музеем надо быть начеку. Только расслабился возле хорошего искусства, как внезапно вылезет такая дичь, что прямо не знаешь, что сказать. В случае "Русской зимы" момент, когда хочется бежать прочь сломя голову, наступает ближе к концу, у полотна художника Сажина "Солоноворот зимний" (2009). Огромное сиреневое колесо мчится по склону с тут и там понатыканными избушками прямо в овраг. Черная по преимуществу картина подцвечена серебром. Сюрная жуть на почвеннический сюжет производит эффект ядерной зимы посреди глобального потепления, но в нелепости этой картины эстет сможет найти извращенное удовольствие. Как и в выставке про зиму, когда за окном плюс тридцать два.