Биржевые игры классиков

£20 тыс., или 2,7 млн нынешних долларов, потерял из-за банкротства британской Компании южных морей сэр Исаак Ньютон. Более удачливым инвестором оказался живший в то же время в Англии композитор Георг Гендель, который прилично зарабатывал, еще и продавая свои произведения. Вложения Марка Твена иногда оказывались прибыльными, иногда — разорительными. А не менее знаменитый писатель Жюль Верн, поработав в молодости брокером на бирже, после этого никогда в биржевые операции не вкладывался. Таким образом, история показывает, что наличие таланта в сфере науки и искусства не мешает заниматься инвестициями, но и успеха их не гарантирует.

ТЕКСТ СЕРГЕЙ МАНУКОВ
ФОТО ВАСИЛИЙ ШАПОШНИКОВ, AFP/PICTURE DESK, LEBRECHT/VOSTOCK PHOTO, INTERPHOTO/VOSTOCK PHOTO, TOPFOTO/FOTOBANK

Оратория финансов

Георга Фридриха Генделя называли Господин Опера. Кроме 42 опер он сочинил 29 ораторий, более 120 кантат, трио и дуэтов, а также огромное количество произведений камерной музыки, од и серенад, не говоря уже о 16 концертах для органа. Его оратория "Мессия" со знаменитым хором "Аллилуйя", на премьере которой потрясенный английский король Георг II вскочил на ноги,— одно из самых популярных произведений хоральной музыки.

Впрочем, Гендель известен достижениями и в финансовых делах. После себя он оставил £20 тыс. (эквивалент нынешних $2,7 млн). Профессор экономики Гарвардского университета Фредерик Шерер утверждает, что Георг Гендель входит в список наиболее успешных в финансовом отношении композиторов XVIII-XIX веков (вместе с такими фигурами, как, например, Никколо Паганини, Джузеппе Верди, Иоганнес Брамс, он уступает Джоаккино Россини, состояние которого оценивается в нынешние $9 млн).

Конечно, профессии музыканта и финансиста очень далеки друг от друга, однако у Георга Генделя была кое-какая профессиональная подготовка, помогавшая ему при заключении договоров. Его отец хотел, чтобы он стал юристом. Георг был послушным сыном и в 1702 году поступил на юридический факультет университета в родном Галле, несмотря на то что отца уже пять лет как не было в живых. И только после окончания учебы нашел место органиста в местном соборе, стал профессиональным музыкантом и композитором. Состояние себе он сделал после того, как в 1712 году окончательно перебрался в Англию.

Георг Гендель был одним из первых музыкантов, для кого стипендии при дворе перестали быть главным источником дохода. Гендель не только писал музыку, но и ставил свои произведения на сцене. Он был и композитором, и либреттистом, и импресарио.

До конца XVIII — начала XIX века работа при дворе считалась у музыкантов и композиторов самой престижной. Такая работа сносно оплачивалась, давала кров и еду, но была весьма нестабильной: музыкантов, дирижеров, концертмейстеров часто увольняли без предупреждения. Да и жалованье нередко выдавали с задержками, а само оно значительно уступало заработкам певцов. К примеру, в начале XVIII века концертмейстер при Саксонском дворе получал 1200 талеров в год и был тем очень доволен. При этом итальянским певцам платили от 3,5 тыс. до 10 тыс. талеров.

Требования к придворным музыкантам предъявлялись высокие. "Жизнь при дворе нелегка и неспокойна,— писал в конце XVII века Йохан Биир, композитор из Вайсенфельса, резиденции герцогов Саксен-Вайсенфельсских,— сегодня здесь, а завтра в другом месте. Никто не обращает внимания, день за окном или ночь. Сегодня приходится выступать в церкви, завтра — на ужине, а послезавтра — в театре".

Первая же опера, написанная Генделем в Англии,— "Ринальдо" — имела огромный успех, но больших денег не принесла: £200 гонорара плюс £500-600 от бенефиса, однако немалую часть дохода съели костюмы, декорации, зарплата певцов и музыкантов. Разбогатеть на операх не получалось. Но Гендель нашел выход: нужно писать не оперы, а оратории, которые прибыли давали гораздо больше, потому что для них не требовались костюмы с декорациями. Еще больше удавалось сэкономить на певцах. Оратории, как правило, исполнялись относительно недорогим хором, в который Гендель брал местных певцов. Он быстро оценил преимущества ораторий и после "Мессии" (1741) не написал ни одной оперы. Новая стратегия позволила ему выйти из-под опеки аристократии и полагаться на собственный талант и зрителей.

Вкладывая деньги в музыку, Георг Гендель, конечно, сильно рисковал и даже дважды становился банкротом. Надо сказать, что кроме поклонников в Англии у него было немало завистников. Они нанимали людей, срывавших афиши перед премьерами, устраивали в дни премьер балы и банкеты.

И все же главным виновником первого банкротства был сам Гендель. Вернее, его здоровье. 12 апреля 1737 года Георга разбил паралич, отнялась правая половина тела. В его отсутствие театр, которым он руководил с партнером, обанкротился и закрылся. Однако лечение оказалось успешным, и в октябре в Лондон вернулся прежний Георг Гендель. Он сел за работу и быстро выдал две оперы. Ему грозила долговая тюрьма, но поклонники организовали концерт-бенефис, позволивший рассчитаться с самыми срочными долгами.

Георг Гендель был одним из первых музыкантов, для кого стипендии при королевском дворе и жалованье от аристократов перестали быть главным источником дохода

Гендель был идеальным бизнесменом с точки зрения деловой этики. После второго банкротства в 1745 году, как и после первого, он полностью рассчитался с кредиторами. Два банкротства, конечно, многовато, чтобы говорить об идеальной бизнес-модели, но следует иметь в виду, что, даже будучи банкротом, Георг Гендель не оставался без куска хлеба, потому что до последних дней жизни регулярно получал королевские стипендии на общую сумму £600 в год.

В 1713 году королева Анна пожаловала Генделю годовую стипендию в £200 за "Утрехтский te Deum", произведение для четырехголосного хора и оркестра. В феврале 1723 года его назначили на должность сочинителя музыки для часовни его величества, не требовавшую особых усилий, но также приносившую £200 в год. В том же году Георг стал еще и учителем музыки принцесс. Эта необременительная работа тоже давала ему £200 в год.

Кроме того, Георг Гендель получал какое-то время жалованье директора оркестра Королевской академии музыки, основанной группой аристократов — любителей оперного искусства. Оперы заказывали трем крупнейшим композиторам того времени — Генделю, Атилио Ариости и Джованни Бонончини. Гендель неплохо зарабатывал и как автор: из 461 произведения, поставленного академией, 235 (в том числе 30 опер) было написано им.

Разбогатев, Гендель переехал в просторный дом на Брук-стрит, где прожил более 30 лет и где сейчас находится его музей, а также увлекся коллекционированием картин и рисунков. В его собрании были работы Рембрандта, Рейсдала, Ватто, Пуссена, Брейгеля, Караччи. Славился Гендель и щедростью: он был одним из организаторов Фонда помощи старым музыкантам и их семьям, а также главным спонсором одной из лондонских больниц.

Говоря о финансовых делах Генделя, необходимо упомянуть инвестиции, один из серьезных источников его доходов. Из сохранившихся в архивах Банка Англии документов следует, что особенно активно композитор торговал акциями Компании южных морей. В Европе южными морями тогда называли воды, омывающие Южную Америку. Руководство компании распускало слухи о тамошних богатствах, сулило акционерам золотые горы, и стоимость ее акций стремительно росла: £128 в январе 1720 года, £175 в феврале, £330 в марте, £550 в мае. Акции покупали все, в том числе титулованные особы, что помогало привлекать в ряды акционеров все новых членов. Англичане, чтобы купить бумаги "Южных морей", нередко продавали все, что имели, и залезали в большие долги. В первые дни июня 1720 года за акции давали уже £890, а к началу августа их стоимость перевалила за £1000. Но после пика — £1050 — произошел обвал. В течение трех сентябрьских недель цена акций Компании южных морей упала до £124. Тысячи акционеров разорились.

Георг Гендель вложил в эти бумаги £500 еще в 1716 году и продолжал покупать их и дальше. В какой-то момент между 1717 и 1719 годом он избавился от них. Крах Компании южных морей отбил у многих охоту играть на бирже, но Гендель продолжал операции с ценными бумагами до самой смерти. Правда, после крупнейшего банкротства в английской истории он все же стал придерживаться более консервативной стратегии и предпочитал акциям облигации.

В результате банкротства Компании южных морей вместе с тысячами простых англичан разорилось немало знаменитостей, сэр Исаак Ньютон в том числе. Он крупно вложился в бумаги "Южных морей" и в первой половине 1720 года даже выгодно их продал, заработал £7 тыс. Однако затем поддался ажиотажу, вновь купил акции и в итоге потерял порядка £20 тыс. После краха компании Ньютон произнес знаменитые слова о том, что может вычислить движение небесных тел, но не степень безумия толпы. Исаак Ньютон, кстати, настоял, чтобы акции "Южных морей" приобрело и Королевское общество, которое он возглавлял более 20 лет. После банкротства Ньютон хотел компенсировать ему потери из своего кармана, но предложение было отвергнуто.

Эффект октября

Сэмюэл Ленгхорн Клеменс, больше известный под псевдонимом Марк Твен, не имел никакой подготовки для ведения финансовых дел, даже юридического образования, как у Генделя. Но это не мешало знаменитому писателю быть неутомимым бизнесменом и инвестором. Немало биографов считают даже, что бизнес у него был на первом месте.

Марк Твен обожал технику и изобретения, но как настоящего бизнесмена его интересовал не столько сам технический прогресс, сколько деньги, которые изобретения приносили. На счету самого писателя три патента. В 1871 году он запатентовал резинку, не дававшую упасть брюкам; через год — альбом с кусочками липкой ленты на страницах для наклеивания вырезок и в 1885-м — интеллектуальную настольную игру, помогающую запоминать даты исторических событий. Самым удачным в коммерческом отношении оказался альбом для вырезок, он принес десятки тысяч долларов.

Марк Твен долго дружил с Николой Теслой и много времени проводил в его лаборатории, встречался с Томасом Эдисоном. Увлекаясь техникой, он не пропускал ни одного мало-мальски важного изобретения и покупал все новинки: фонограф, пишущую машинку и т. д. Конечно, не смог пройти Твен и мимо изобретения Джеймса Пейджа.

В те времена тексты книг и газет набирали в типографиях вручную. Наборная машина Пейджа значительно ускоряла этот процесс: на первых порах — вчетверо, а окончательный вариант — в 12 раз. Марк Твен был знаком с трудом наборщика не понаслышке, к тому же Пейдж обещал миллионные прибыли. После первой же встречи с изобретателем в 1880 году писатель купил на $2 тыс. акции компании Farnham Typesetter, где работал Джеймс Пейдж, а через некоторое время, увидев прототип в действии, еще на $3 тыс. Он был уверен в успехе и считал эти $5 тыс. самым выгодным вложением денег в своей жизни.

"Все другие удивительные изобретения человеческого ума кажутся заурядными безделками по сравнению с этим величественным чудом механики,— с воодушевлением отмечал он в письме брату Ориону.— Всякие телефоны, телеграфы, паровозы, швейные машины, счетчики Бэббиджа, веретена Жаккарда, прядильные машины Аркрайта — все это простенькие игрушки, сущая ерунда! Наборщик Пейджа идет далеко впереди остальной процессии человеческих изобретений".

Конечно, Твен прекрасно понимал, какой потенциал имеет наборная машина, но не учел несколько нюансов. Джеймс Пейдж был перфекционистом и постоянно совершенствовал свой аппарат, состоявший из 18 тыс. деталей и узлов. А для этого, естественно, требовались все новые финансовые вливания. Между тем у аппарата появился конкурент — линотип Мергенталлера, который, хотя и уступал ему по ряду технических характеристик (например, работал на 60% медленнее), был значительно дешевле, надежнее и проще в работе и уходе.

В 1885 году Пейдж попросил у Твена, к тому времени ставшего главным спонсором его изобретения, $30 тыс. на очередные усовершенствования. Через два года деньги кончились, а Джеймс Пейдж все еще не был готов к запуску своей машины в производство. Между тем конкурент-линотип уже успешно работал в New York Tribune. Пейдж вновь попросил денег. Наверное, к тому времени у Марка Твена уже появились сомнения в рациональности своих инвестиций, однако, боясь все потерять в случае выхода из дела, он вкладывал в него по $3-4 тыс. ежемесячно. К 1888 году общая сумма вложений Твена достигла $80 тыс., а Пейдж лишь повторял снова и снова, что через пару недель будет готов к испытаниям.

5 января 1889 года наборная машина наконец заработала, но быстро сломалась. Через год посмотреть на нее в деле приехали потенциальные инвесторы. Сенатор-миллионер из Невады Дж. П. Джоунс был готов вложить в детище Пейджа $100 тыс., но увы, в самый важный момент машина вышла из строя вновь. Разочарованные инвесторы уехали. Марк Твен еще год давал на аппарат Пейджа по $4 тыс. в месяц и только в 1891-м перестал бросать деньги в эту бездонную яму.

Джеймс Пейдж умер в нищете в приюте для бедняков, а Твен оказался на грани банкротства. За 11 лет он потратил на наборную машину Пейджа $150 тыс. ($4 млн в нынешнем эквиваленте). Многие, кстати, считают, что гордость заставила писателя преуменьшить убытки. Так, А. Пейн, главный биограф Твена, полагал, что речь идет о $190 тыс., а известный писатель и критик Уильям Хауэллс утверждал, что Марк Твен потерял почти треть миллиона долларов.

Марк Твен пришел к выводу: от операции с ценными бумагами следует воздерживаться в двух случаях — если у вас нет средств и если они у вас есть

Марк Твен закрыл дом в Хартфорде и сначала уехал с семьей в Европу, а затем отправился в мировое турне с лекциями. Оно оказалось на удивление успешным, что позволило ему к январю 1898 года сполна рассчитаться с кредиторами, чего он, кстати, объявив себя банкротом, делать был не обязан.

Один из двух прототипов наборной машины Пейджа размером 2 х 1х 3,5 м и весом 3,5 т сохранился и уже полвека стоит в подвале дома Марка Твена в Хартфорде, где сейчас располагается его музей. За 100 с лишним лет ее ни разу не разбирали — из опасений, что потом не удастся собрать ее вновь.

Кроме наборной машины Пейджа Марка Твена сильно подвело издательство Charles L. Webster & Company (Чарльз Уэбстер был мужем его племянницы и директором издательства), которое он открыл в 1884 году и которое обанкротилось через десять лет. Первая же выпущенная Твеном книга — "Приключения Гекльберри Финна" — имела большой успех. Еще больше денег принесли мемуары бывшего президента США генерала Улисса Гранта. Марк Твен уговорил Гранта издать мемуары у него, пообещав 70% прибыли. В результате генерал Грант заработал более $8 млн в нынешнем эквиваленте. Твен тоже не остался внакладе, он получил около $4 млн. В банкротстве издательства Марк Твен тоже должен был винить себя. В полной уверенности, что американцы обожают биографическую литературу, он издал биографию папы Льва XIII, но не сумел продать и 200 экземпляров.

Неудача с наборной машиной Пейджа заставила Марка Твена критически взглянуть на операции с ценными бумагами как таковые. Он пришел к выводу: от таких операций следует воздерживаться в двух случаях — если у вас нет средств и если они у вас есть. "Октябрь является одним из наиболее опасных месяцев для игры на бирже,— указывает он в "Простофиле Вильсоне".— Но есть и другие опасные месяцы: июль, январь, сентябрь, апрель, ноябрь, май, март, июнь, декабрь, август и февраль".

Финансисты отнеслись к шутке великого сатирика серьезно и даже сделали из нее термин. Согласно эффекту Марка Твена, октябрь не самый удачный месяц для спекуляций с акциями. Можно напомнить, что именно в октябре произошли обвалы на биржах в 1929, 1987 и 2008 годах.

Фантастические перемены

Гендель и Твен в финансовых делах были, можно сказать, дилетантами — в отличие от французского писателя-фантаста Жюля Верна, проработавшего более пяти лет брокером на Парижской бирже. Пойти на биржу его заставила нужда. Отец Жюля Пьер, видный адвокат из Нанта, был уверен, что он займется семейным бизнесом. Верн-младший получил в Париже юридическое образование, но возвращаться в родной Нант и работать в адвокатской конторе отца не торопился. Юноша мечтал о карьере писателя. Денег подобное ремесло не приносило, и ему приходилось жить на 75 франков, которые каждый месяц присылал отец.

"Судьба меня приковала к Парижу,— писал Жюль Верн в ответ на очередное требование родителя вернуться в Нант.— Впоследствии я смогу стать хорошим литератором, но никогда не сделаюсь ничем, кроме плохого адвоката... Единственная карьера, которая меня увлекает и к которой я стремлюсь,— литература". После долгих споров Пьер Верн согласился с выбором сына, но прекратил помогать деньгами: "Раз у тебя своя судьба, то должны быть и собственные доходы".

Жюль Верн оказался в непростом положении. Доходы от литературы были малы, к тому же он решил жениться, его избранницу звали Онорина де Виан. Идею пойти на биржу подбросил будущий шурин, брат Онорины, который работал биржевым брокером. Получить место брокера на бирже было, конечно, нереально, оно стоило 2 млн франков. Поэтому Жюль решил воспользоваться одной из работающих на бирже контор. Чтобы стать пайщиком такой конторы, требовалось "всего лишь" 50 тыс. франков. Он обратился за помощью к отцу. Пьер Верн был богат и сыну в данном случае не отказал.

Пройдя финансовый ликбез в конторе парижского промышленника Жиблона, Жюль Верн в первых числах декабря 1856 года начал работать в биржевой конторе Фернана Эггли. Чтобы выкроить время для литературы, Жюль вставал в пять часов утра, в десять часов он уже был на бирже. Столь ранний подъем, который Верн сделал правилом на всю оставшуюся жизнь, был, по его словам, единственным плюсом работы на бирже. Единственным кроме денег, конечно. Биографы Верна утверждают, что он очень неплохо зарабатывал, торгуя ценными бумагами.

Финансовый период в жизни великого фантаста продлился до осени 1862 года, когда он закончил свой первый научно-фантастический роман "Пять недель на воздушном шаре". Опытный издатель Этсель сразу разглядел в новом жанре большой потенциал и предложил Верну выгодный контракт: за 20 тыс. франков в год он должен был ежегодно в течение 20 лет писать два однотомных романа или один двухтомный.

От количества нулей у Жюля, еще не забывшего о 75-франковом пенсионе, перехватило дыхание. К тому же это был удобный предлог уйти с опостылевшей биржи. В тот же день Жюль Верн объявил мэтру Эггли о своем решении. Друзьям-брокерам он сообщил: "Я написал роман нового жанра, удовлетворяющий меня. Если он будет иметь успех, он станет жилой в золотой копи. Тогда я буду писать без устали, тогда как вы будете оплачивать наличными бумаги накануне их понижения и продавать накануне повышения. Я бросаю биржу".

Биржевые триллеры

В том, что жизнь порой копирует искусство, известный американский актер Майкл Дуглас убедился на собственном опыте. Более 20 лет назад его герой из фильма "Уолл-стрит" финансист Гордон Гекко произнес фразу, ставшую знаменитой: "Жадность — это хорошо" (автором которой, кстати, является биржевой брокер Иван Боски). Однако в реальной жизни Дугласу, так же как и его герою, справедливость этих слов доказать не удалось.

Майкл Дуглас не скрывает, что хотел бы побольше заработать на бирже. Возможно, ему бы это удалось, но он вместе с миллионами других инвесторов стал жертвой кризиса 2008 года. Так же как и Гордону Гекко, Дугласу было по душе рисковать, спекулируя акциями. К счастью, Дуглас сумел вовремя остановиться. Прошлой осенью он ушел с фондового рынка, потеряв от 35 до 40% состояния, которое до кризиса оценивалось в $230 млн. Кризис уже позади, но актер, сильно обжегшись раз, не намерен возвращаться. "В конце прошлого года я все забрал,— заявил он журналистам,— ушел и решил больше на бирже никогда не играть".

А вот американская писательница, автор триллеров Мэри Хиггинс Кларк задала миллионам поклонников очередную загадку, приобретя место на Чикагской бирже опционов (CBOE), самой крупной профильной площадке в Америке. Это случилось почти одновременно с выходом ее очередной книги — "Тень твоей улыбки". Зачем преуспевающему автору, продавшему 80 млн книг, рисковать суммой почти $3 млн?

Миссис Кларк с 1996 года замужем за Джоном Конхини, бывшим исполнительным директором Merrill Lynch Futures Inc. С ним ее познакомила Пэтти, дочь от предыдущего брака, которая работает брокером на Нью-Йоркской товарной бирже (NYMEX). Казалось бы, все ясно: Мэри Хиггинс Кларк действовала по совету родных. Однако она не раз говорила журналистам, что, покупая и продавая ценные бумаги, слушает рекомендации не мужа с дочерью, а только своих финансовых советников.

80-летняя королева триллера, подписавшая в 2000 году с издательством Simon & Schuster рекордный контракт — $64 млн за четыре романа,— играет на бирже давно, а сейчас, на старости лет, исполнила давнюю мечту — стала полноправным членом крупной биржи. Не случайно одно из 930 мест на CBOE миссис Кларк купила в тот самый день (11 марта), когда было объявлено, что Чикагская биржа уже летом начнет продавать акции всем желающим. За место она получит 60 тыс. акций новой компании по цене $49,17 за акцию. Кстати, всего CBOE выпускает 68 млн акций и рассчитывает получить по IPO $300 млн.

"Миссис Кларк — блестящая писательница и отличный инвестор,— уверен Ричард Шафер, председатель NYMEX в 2006 году, когда Нью-Йоркская биржа начала торговать своими акциями (в первый же день их стоимость выросла на 125%).— Уверен, она не пожалеет о своем решении".