Анна Каренина добралась до Петербурга

Перемещенные ценности

Рубрику ведет Мария Мазалова

Фестиваль балета "Мариинский" откроется премьерой балета Алексея Ратманского "Анна Каренина". Он был сочинен для Датского королевского балета еще в 2004 году и с тех пор прокатывался театрами в Варшаве, Хельсинки и Вильнюсе. Теперь поезд доехал и до Петербурга.

С Ратманским Мариинка сотрудничает не первый раз, и даже комбинация "Ратманский на музыку Родиона Щедрина" уже опробована в прошлогоднем "Коньке-Горбунке". Но, вероятно, рисков Мариинка боится еще больше, чем обвинений в секонд-хенде. Даже нынешняя "Анна" для Мариинки — смелый поступок. Ибо в прошлый раз Мариинский театр брался за "Анну Каренину", во-первых, без музыки Щедрина, а во-вторых, еще при последнем представителе советского сословия "главных балетмейстеров" Олеге Виноградове. На сцену выкатывался паровоз в натуральную величину, который в финале чуть ли не перерубал пополам тогдашнюю приму Юлию Махалину. В размахе и придурковатости спектакль не уступал лучшим голливудским экранизациям романа. Юная Ульяна Лопаткина танцевала партию княжны Кити.

Теперь Лопаткина сама прима — и выйдет в роли Анны во втором составе. Премьеру отдали ее единственной на сегодняшний момент достойной сопернице — Диане Вишневой, которой, возможно, роль грешной жены подходит куда больше, чем Ульяне Лопаткиной, олицетворенному эталону корректности и приличий. А может, Лопаткиной просто не хотелось ступать в еще сырой спектакль, который, как всякая премьера, будет дозревать прямо на сцене.

Но как бы ни прошла премьера, уже ясно: это страннейшее приобретение. И страннейший балет для самого Ратманского. На фотографиях, в статике, он выглядит привидением "Анны Карениной" Майи Плисецкой, и даже вздернутые на боках кринолины напоминают легендарные плисецкие костюмы от Кардена. А в движении — так, как будто это поставил не Ратманский, а признанный английский автор убедительно вторичных хореодрам 1970-х Кеннет Макмиллан, только более талантливый. Рыбки, ласточки, падения на руки партнеру, пылкие пионерские объятия в момент музыкального оргазма — гигиена любовных дуэтов у Ратманского соответствует стандартам макмиллановской "Манон", которую мариинские балерины танцевали взасос, к полному восторгу балетоманов, но на которую театр не получил дальнейшей лицензии. То есть, с одной стороны, Мариинку следует искренне поздравить со стопроцентным хитом. В том, что "Анна" Ратманского, да еще украшенная сверхпопулярными Вишневой и Лопаткиной, порвет кассу, сомнений нет. И впервые это сделает не какой-нибудь покойный англичанин, а еще как живой русский хореограф. Это сенсация.

Впрочем, резюме спектакля немного подпорчено. Для нас это "новый Ратманский", который не просто по определению хорош в любую погоду. Всякий новый спектакль Ратманского в Мариинке или Большом всегда означает, что на этом месте могла быть какая-то пошлая гадость, так лакомая русскому балету,— но ее не случилось, поскольку случился Ратманский, и силы добра и света стяжали очередной переменный успех. Это для нас. А если вообще, то картина выглядит грустно. Премьера в Датском королевском балете? Но "Анна" там уже давно не идет — это был сезонный фрукт, каковых труппа надкусывает множество. Преодолев триумфальный маршрут Вильнюс--Хельсинки--Варшава, спектакль доберется до Петербурга. В то же самое время по Европе и Америке рыщет пересыпанная паровозами разной величины "Анна Каренина" неутомимого Бориса Эйфмана. Рано или поздно, думается, они должны встретиться, как дети лейтенанта Шмидта. Случится коллапс, поскольку двух русских "Анн" западный мозг не удержит. Но пока что The New York Times посвящает эйфмановской "Анне" в меру одобрительные рецензии, и приходится признать, что Эйфман решил тему куда забористей, чем интеллигентный Ратманский, а значит, вполне может одержать верх. Вряд ли это расстроит самого Ратманского: фокус его интересов — прохладные неоклассические своды New York City Ballet, и продукция, которую он делает там, сильно отличается от его же "Анны". Это не упрек в цинизме, а похвала точному слуху на жанр и публику. Но куда себя вписать через запятую — после Нью-Йорка или после Вильнюса, Варшавы, Хельсинки,— Мариинский театр выбрал самостоятельно.

Юлия Яковлева

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...