Никите три года, у него глухота. Его можно вернуть в наш мир слышащих и говорящих. Надо внедрить в среднее ухо чип, кохлер, и малыш будет слышать. И говорить. Кохлеарную имплантацию давно освоили в Киеве. Но кохлер стоит $40 тыс., которых нет у семьи Слонимских — родители Никиты безработные. Если чип не внедрить Никите сейчас, то потом кохлеарная имплантация бессмысленна. Так уж устроен наш мозг: если человек не научился слышать до четырех лет, то навсегда утрачивает способность различать звуки и говорить.
У Никиты есть мама, папа, много игрушек: боксерская груша, грузовые машинки, экскаваторы и даже абстрактная картина, которую нарисовал дельфин. Настоящий дельфин из Одесского дельфинария. Не всякий может похвастаться знакомством с дельфином. Никита мог бы, но он с трудом произносит всего 50 слов, каждое он заучивал по многу дней. Так люди учат чужой язык. Никитина мама Аня говорит:
— До того, как мы попали в Одессу и Никита полежал у дельфина на груди, мы уже учились говорить. Никита повторял за мной и не понимал, зачем ему это. А в Одессе вдруг понял. Я и сама не знаю, как это случилось, но теперь Никите очень хочется говорить.
Никита со страшным грохотом катает по столу экскаватор, в клетке о чем-то своем разговаривает настоящий попугай. Аня откровенно рада мне. Наверное, сложно вот так изо дня в день сидеть в десятиметровой комнате наедине с малышом.
— Когда вы узнали, что Никита не слышит? — спрашиваю я.— К трем месяцам он не реагировал даже на звук телевизора. После родов врачи заподозрили парез (неполный паралич.— Ъ) лицевого нерва, но обошлось. Потом заявили, что это все родовая травма. Какая травма? Нормальные роды. Так и не знаем, отчего он глух.
С года Никита живет как взрослый. Каждый день в любую погоду Аня возит его в реабилитационный центр "Суваг" к сурдологам и логопедам. Это далеко и неподъемно дорого — 2400 грн в месяц для семьи, где из постоянных доходов только Никитина пенсия в 745 грн. До кризиса Никитин папа Руслан, автоинструктор по профессии, прилично зарабатывал, но теперь мало кому нужны уроки вождения, и Аня никогда не знает, сколько денег муж принесет в конце недели.
Чтобы говорить, нужно слышать. Никита записан в очередь на имплантацию в Институте отоларингологии им. Коломийченко. Он 700-й. Прежде госказна закупала до 20 кохлеров в год, но уже два года финансирования нет. Аня подсчитала: Никите придется ждать своей очереди до 40 лет. Я не знаю, как Аня это вычислила (финансирования-то нет!), но одно я поняла: Аня не смирилась. Она просто не знает, где найти $40 тыс. Она стучится во все двери, вот и к нам в Украинский фонд помощи написала.
Сурдологи, логопеды, исступленная Анина вера в то, что Никита пойдет в обычную школу, а потом и в институт, дают результат. Через полчаса я начинаю понимать Никиту. Вот он подкатывает джип к краю стола и говорит: "Машина сломается".
На столе здоровенная коробка с пазлами. Их много, Никита выбирает про Маугли, Балу, Багиру и Шерхана. Балу Никита собирает мигом, но Шерхан чем-то не нравится, и он лезет в коробку за другими сюжетами.
— Нельзя, Никуся, не путай,— говорит Аня.— Если складывать пазлы из разных картинок, то ничего не выйдет,— поддакиваю я и чувствую, как это странно и даже страшновато учить Никиту. Я знаю, что он не слышит меня. Но я не знаю, понимает ли он меня. Маму-то понимает. Но мама так верит в умение Никиты понимать не только близких, что я заражаюсь ее верой — и вот полезла с поучениями.
Никита пыхтит, собирая Багирину морду, мы говорим с ним, и я вдруг думаю, что жизнь человека очень похожа на пазл. Неважно, для кого он и из скольких деталей. Нет одной детали, и все ломается. Перепутал коробки — тоже ничего не получится.
У Никиты есть все для счастья: мама, папа, игрушки, попугай. Но детали его пазла перепутаны так, что он не слышит родителей и ворчанье попугая. Хотя мог бы — медицина позволяет. В его пазле не хватает ключевой детали: у родителей нет денег на кохлер. Еще год, и Никитин пазл окажется навсегда несобранным. Но мы же этого не допустим, верно? Мы сможем перерыть все коробки и найти то, чего пока нет в пазле Никитиной жизни. Мы сможем?