Яйцеголовые

встречает Ольга Лузина

В 1958 году в Германию в трехстах вагонах вернулись сотни тысяч произведений искусства, вывезенных в СCCР во время войны. Грандиозный Пергамский алтарь, роскошные находки из клада Шлимана, множество картин Дрезденской галереи, рисунки Дюрера, ювелирные изделия немецких князей — среди этих фантастических сокровищ были четыре небольших каменных бюста древнеегипетских правителей. В Эрмитаже они выигрышно смотрелись на фоне хорошей, но не богатой шедеврами египетской коллекции, однако в колоссальном собрании несколько терялись. Зато теперь, вместе со знаменитым бюстом Нефертити в синем парике, найденным немецкими археологами в 1912 году и тогда же вывезенным контрабандой из Египта, они составляют ядро одной из важнейших коллекций Берлина, Египетского музея. В этом году он закрыт в связи с переездом с окраины в самый центр, на Музейный остров, и скульптуры удалось временно залучить обратно.

Два из четырех бюстов изображают предположительно царицу Нефертити, супругу фараона Аменхотепа IV — Эхнатона, который первым взялся искоренять многобожие и заменил пантеон птице- и звереголовых чудищ единым божеством, солнечным диском Атоном с лучами-руками. Перед нами царица, на это указывают малоэстетичные выступы в верхней части обеих скульптур, предназначенные для короны. Впрочем, это может быть не сама Нефертити, а одна из ее дочерей — Меритатон, впоследствии занявшая место матери на троне рядом с Эхнатоном (для египтян в этом не было ничего зазорного), или Анхесенпаатон, вышедшая замуж за Тутанхамона, который отменил реформу Эхнатона, и сменившая имя на Анхесенамон.

Идеальный овал лица, ровные дуги бровей, миндалевидные глаза, полные мягкие губы, в бюсте из песчаника чуть подкрашенные красным цветом, — всему этому надо верить, поскольку во время реформы Эхнатона преобладал так называемый амарнский стиль, утрированно реалистичный, на современный взгляд, до карикатурности. Его прекрасно иллюстрирует представленный на выставке портрет царевны, возможно, какой-то еще дочери Нефертити (всего их было шесть): впадины на месте глаз и бровей означают, что там должны были находиться вставки из других материалов, максимально передающие черты лица, а огромный череп, расширенный сверху и вытянутый сзади, типичен для всей царской семьи, так что следует мысленно приставить подобную конструкцию и к бюстам матери (или сестры). Возможно, насчет головы мастер допустил художественное преувеличение, чтобы уравновесить тонкую шею, но эпилептика Эхнатона нередко изображали еще большим уродцем — череп такой же длинной картофелиной, плюс висящий подбородок, выпяченные губы и полуприкрытые глаза. Если исходить из формы головы, то почти безобразный Эхнатон и первая красавица древнего мира Нефертити — родственники, причем скорее близкие, чем дальние. Так что имя Нефертити, которое принято расшифровывать как "прекрасная пришла" и откуда название выставки, вовсе не указывает на чужеземную принцессу. Рядом с этими тремя портретами, созданными тридцать три века назад и найденными в мастерской скульптора Тутмоса, бюст фараона Амасиса, правившего восемью столетиями позднее, кажется официозным и искусственным. Слишком он правильный.

Эрмитаж, с 16 июня до 20 сентября