В Петербурге показали самый громкий российский кинодебют: "Россию-88" Павла Бардина. Показали в не самых киношных местах — Гете-институте и Музее Достоевского: получив после проволочек прокатное удостоверение, фильм не нашел дистрибьютора. У МИХАИЛА ТРОФИМЕНКОВА бытописание группы скинхедов оставило двойственное впечатление.
Проблемы у фильма в псевдодокументальном жанре mockumentary начались на международном фестивале "Дух огня" в Ханты-Мансийске, где его наградили призом жюри: якобы администрация президента пригрозила придушить фестиваль, если "Россия-88" возьмет гран-при. Возможно, начальство решило, что фильм создает "негативный имидж" России. Но, скорее всего, осерчало на двусторонний портрет в подвале-штабе наци. Обычно он висит той стороной, где Гитлер, но при появлении "крыши" в лице участкового скины переворачивают той, где Путин.
Нити, связывающие общество и подполье, — самая интересная, хотя пунктирная, линия фильма. Чем выше уровень неформальной связи, тем меньше идеологии и больше бизнеса. Тонкогубый Климент Климентович, учитель ОБЖ, наставник скинов (отличная роль Арчибальда Арчибальдовича), — трагичный, даже жертвенный наци-романтик, "чеченец", травмированный Хасавюртом. Мент, наживший не один "свечной заводик", — тоже за "Россию для русских", если идея совпадает с его выгодой. По его заказу наци громят "черный" рынок: конкурентам убыток, ребятам разминка. Официозный политик просто подкупает парней — пушечное мясо впрок. Нацизм приватизируется не хуже любой отрасли народного хозяйства.
Политика сыграл Андрей Мерзликин, не единственная звезда в титрах фильма, сделанного за гроши и за полтора месяца. По всем параметрам, "Россия-88" — антипод "Обитаемого острова", но делали их одни и те же люди. Вожак стаи Штык и продюсер "России" — Петр Федоров, капрал Гаал из "Острова". Среди тех, кто помогал фильму, называют продюсера "Острова" Александра Роднянского и Анну Михалкову.
Их антифашизм вне сомнений. Режиссер просит не покидать зал на финальном, долгом списке жертв наци. Но список и фильм — как бы в разных реальностях. Павел Бардин справедливо говорит, как сложно "пройти по грани", не снять агитку. Отсюда — прием, на котором построен фильм. Мы видим действие глазами штатного, несмотря на свое еврейство, оператора "бригады" (скин-еврей — не парадокс автора, а цитата из нашумевшего "Фанатика" Майкла Бина).
Это здорово придумано: наци зависимы от имиджа, который сами себе создают. Дети "спальных районов" изображают суперменов, которыми отнюдь не являются, и верят тому, что сыграли. Максим "Тесак" Марцинкевич, прототип Штыка, сидит именно за сетевой ролик "казнь таджикского наркоторговца в лесу".
Фильм начинается линчеванием африканца: ужаснувшись, зрители вдруг видят, как "жертва" смывает с лица гуталин. До зверства герои не доходят: так, злостное хулиганство. В остальном — нормальные пацаны, но со свастиками. Бухают, чинно держатся за семейным столом, ходят на футбол, бренчат на гитаре "Полковника Васина", зажигают на "своих" группах. Разве что старушек через дорогу не переводят. Ну, тренируются в тайном лагере: по тому, как подтягиваются на турнике, видно, что в армии не служили. Хотя Штык староват: 21 год. Тесак, тот служил, но его комиссовали по психической статье. Штык сидит на шее у матери. Чем занимаются остальные — неизвестно. Для социального фильма "России-88" не хватает деталей.
В принципе, очень важно показать: ужас в том, что наци не зомби, а люди, как все. Но экспликация затягивается на две трети фильма. Спохватившись, режиссер развивает стремительную интригу. Сестра Штыка любит "хача". За его кровь Штык платит непомерно: теряет любимую собаку, кумира-учителя, сестру, казнит самого себя. Счет явно не в пользу наци. А бешеная, целеустремленная энергия Петра Федорова разворачивает сюжет так, что связь между бойней и идеологией исчезает. Штык — трагический герой, движимый не идеей, а инцестуальной ревностью. Губит его не фюрер и не Климент, а рок. Монтекки и Капулетти тоже считали друг друга "другими", но их ненависть не назовешь ксенофобией. Это не умаляет ни таланта режиссера, ни его прорыва в запретную зону. Но фильмы его отца, аниматора Гарри Бардина, где действовали, в частности, люди из проволоки, бывали пожестче, чем "Россия-88".