Голосуя по вопросу о недоверии правительству по свежим следам теракта в Буденновске, думцы volens-nolens решали, кого они более готовы видеть в качестве союзника: хоть какую-то государственную власть в лице Черномырдина или направленный на уничтожение российской власти как таковой "интернационал террора" в лице Басаева. "Интернационал террора" оказался для парламентариев меньшим злом.
После окончательного военного поражения единственный шанс чеченского режима заключался в глобальной дестабилизации российской жизни — как на уровне бытового сознания (абсолютно бескорыстно, но в полном соответствии со стандартной технологией политического терроризма и потребностями Басаева-Дудаева российские СМИ сделали все для запугивания рядовых граждан), так и на уровне верховной политики (когда неприятельские фигуры берут короля в матовую сеть, единственный способ спастись — сшибить фигуры с доски). Как заметил о. Александр Мень еще в начале 70-х гг., "покуда коммунисты борются с капиталистами, к власти приходят террористы". На российском материале пророчество оправдалось еще в 1993 г. — Дудаев укрепился именно на борьбе российских ветвей власти, а более или менее стабилизировавшаяся к 1994 г. российская власть немедля начала брать флибустьерскую республику в клещи. На краю бездны чеченский режим имел лишь один шанс на спасение — вернуть российскую политическую жизнь к ситуации 1992-1993 гг. Паралич центральной власти позволил бы террористическому режиму зализать раны и набраться сил.
Резоны российских политиков определялись тем, что же именно для них является безусловным злом — политический терроризм или "антинародный режим". Для системных политиков и даже просто для людей с развитым инстинктом самосохранения правительство является злом, несомненно, меньшим, хотя бы уже потому, что выживание государства означает выживание оппозиции, получающей возможность и дальше пикироваться с правительством chez soi. Победа же "чумы XX века" сокрушает как "антинародный режим", так и оппозицию. Для того же Басаева хоть Ельцин с Черномырдиным, хоть Явлинский с Зюгановым — равно ненужные болвашки, ибо чума не разбирает, народный ты или антинародный.
Если для системных политиков чума — это то, что должно быть уничтожено любой ценой, ибо споры об экономических и политических приоритетах имеют смысл лишь в отсутствии такого простого и ясного способа принятия решений, который был продемонстрирован Басаевым, то для несистемных политиков то, что должно быть уничтожено любой ценой — это правительство, и, если в данном случае цели оппозиции и цели политических террористов совпадают, то ничего страшного в том нет — тем хуже для правительства, которое само есть большая чума, чем весь "интернационал террора" вместе взятый. Византийцы, обогатившие русскую политику своими наилучшими традициями, говорили в 1453 году, накануне падения Константинополя: "Лучше турецкая чалма, чем папская тиара". В этом смысле Жириновский, Глазьев, Зюганов и Явлинский — блистательные византийцы.
Дальнейшая судьба византийских опытов Госдумы зависит от того, до какой степени обществу и самим депутатам сделаются доступны слова премьера о том, что "ни боевикам Джохара Дудаева, ни радикально настроенным депутатам Государственной думы не удастся взять кабинет министров страны в заложники". Не исключено, что страдающие эгоцентризмом законодатели не учли ту степень ужаса и отвращения, которую в "молчаливом большинстве" вызывает "интернационал террора", а также его вольные или невольные союзники.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ