Директор Института экономики Российской академии наук РУСЛАН ГРИНБЕРГ, принимавший участие в разработке "Стратегии национальной безопасности России до 2020 года", рассказал корреспонденту "Ъ" ВЛАДИМИРУ Ъ-СОЛОВЬЕВУ о достоинствах и недостатках этого документа.
— С вашей точки зрения, стратегия национальной безопасности исчерпывающе отвечает на все современные вызовы и угрозы?
— Она, как мне кажется, наиболее реалистичная и наиболее комплексная. В ней говорится и о внешней, и о внутренней безопасности. А экономическая составляющая выдвинута на первый план. Ведь, пожалуй, самая большая угроза — это уязвимость экономической модели. Мы столкнулись с тем, что любые ветерки на финансовых рынках вызывают у нас катастрофы. А когда случается финансовый кризис, то нам и вовсе хуже всех. Российская экономика не диверсифицирована, а поэтому уязвима. Особенно тревожно, что деградации подвержено машиностроение — технологическая основа экономики. Мы стоим перед дилеммой: или смириться с окончательной утратой нашей страной диверсифицированной экономики и стать технологическим захолустьем, или все же осуществить структурный переворот, задействовав остатки научно-технического потенциала.
Стратегия указывает пути преодоления тенденции примитивизации структуры экономики. Мы, как мне кажется, преодолеваем философию наивно-провинциального либерализма, которая в последнее время превалировала. Сейчас по крайней мере изменилась риторика властей. Путин как-то сказал, что мы пока фрагментарно занимаемся модернизацией экономики, что ведет к закреплению за нами роли сырьевого придатка, а в дальнейшем повлечет отставание от других экономик мира. Раньше была неправильной и политика, и риторика, а теперь есть хоть верная риторика. Осталось перейти от слов к делам. Нужно обновлять инфраструктуру, и это особенно важно в условиях кризиса. Нужно спасать машиностроение, чтобы сохранить технологическую базу для экономики.
— Что бы вы отнесли к преимуществам этого документа?
— Он короткий и комплексный. Там есть реальные показатели, которые должны контролировать лица, принимающие решения.
— А что можно считать недоработками авторов стратегии?
— Возможно, следовало бы более подробно расписать механизмы инновационного роста. Об этом много говорят, но как это делать, никто не объясняет. В стратегии можно было бы это сделать. Еще там ничего не сказано и о механизмах реагирования на такие финансовые потрясения, которые мы переживаем сейчас. Это исключительно важно для безопасности страны. Нужно решить, как формировать защитные механизмы. Кроме того, подчас возникает ощущение, что при разработке подобных документов действует философия героев и толпы. Героев мы все знаем, а остальные должны за ними идти. Но нужно все же прислушиваться к экспертному сообществу. Хотя в последнее время такие дискуссии вроде бы ведутся.
— В документе говорится, что Россия не станет ввязываться в затратную гонку вооружений. Но одновременно указывается на необходимость оснастить армию и всевозможные спецслужбы новейшим оружием и спецтехникой. В этом нет противоречия?
— Ну, это все же отличается от советских времен, когда нам нужно было держать паритет чуть ли не со всем миром.
— В стратегии, как мне кажется, нет рецепта преодоления Россией последствий финансового кризиса. С чем это связано?
— Это упущение. Но документ готовился раньше, и, возможно, по этой причине кризис туда не попал. Впрочем, пока об этом и сказать-то, в общем, нечего. Я поэтому и говорил о превентивных механизмах, которые должны включаться на ранних этапах. Кстати, этих механизмов нет и у тех же американцев, которые тоже не знают, как им справиться с этим новым для нас всех кризисом. Но до февраля (в феврале 2009 года стратегия должна быть утверждена.— "Ъ") есть время, и все это еще может найти отражение в тексте стратегии.