Некролог
В своей московской квартире после продолжительной болезни скончался один из самых известных и любимых артистов советской эстрады Муслим Магомаев. Певцу было 66 лет.
Муслим Магомаев для советской аудитории 1960-1970-х был именно той эстрадой, чьи мелодии и ритмы, казалось, так неукоснительно стремились к "зарубежности". Не к буквальной зарубежности, конечно, а скорее к представлениям о том, как должна выглядеть "правильная", идеальная эстрада, в которой каким-то невозможным образом соединяется все: и Легран, и Марио Ланца, и Элвис Пресли, и джаз, и даже битлы.
Муслим Магометович Магомаев родился в Баку 7 августа 1942 года. Его семья со сценическими искусствами была связана профессионально: дед, тоже Муслим Магомаев — видный композитор, погибший на войне отец — художник-сценограф, мать — актриса. В музыканты будущего певца определили с детства: в музыкальной школе при Бакинской консерватории он учился по классу фортепиано, хотя вскоре обнаружил, что вокальное искусство привлекает его куда больше. В 1963 году его выступление в сборном концерте Дней культуры Азербайджана в Москве стало одним из самых громких дебютов десятилетия. Восторг публики разделило и руководство. Через несколько месяцев 21-летнему Магомаеву предоставили для сольного концерта сцену Зала им. Чайковского, и публика рвалась на этот концерт так, что сносила с петель входные двери.
Уже тогда он включал в свои программы наряду с оперными ариями и романсами также и эстрадные песни, хотя расставание с оперной сценой еще не случилось. Более того, на будущий год его отправили стажироваться в миланский La Scala — строчка в послужном списке, которая сделала его абсолютным уникумом среди советских эстрадников. И все же оперную карьеру Магомаев предпочел не форсировать — в основном из-за того, что критично оценивал свои оперные перспективы, и, в конце концов, ушел в эстраду.
Его профессионализм отмечали и во время его заграничных выступлений: после концерта в парижской "Олимпии" тамошний директор, гениальный импресарио Брюно Кокатрикс предлагал певцу годовой контракт, но тот отказался. В СССР он как минимум два десятилетия задавал советской эстраде свои стандарты, вытягивая своей зашкаливающей популярностью даже явные влияния растленного Запада,— например, он первым в Союзе спел, как торжественно объявили тогда со сцены Колонного зала, "песню Леннона и Маккартни 'Йестердэй'".
Начиная с перестроечных лет артист все меньше появлялся на публике. Он часто говорил о том, что важно уметь уйти вовремя, не успев пережить себя. Последнее время он жил в Москве со своей второй супругой — известной оперной певицей Тамарой Синявской.