Ингодинский суд Читы вчера отказал в удовлетворении ходатайства адвокатов об условно-досрочном освобождении экс-главы НК ЮКОС Михаила Ходорковского. Формальным поводом для этого послужило неснятое взыскание за невыполнение команды сотрудника администрации СИЗО и нежелание осужденного работать швеей-мотористом. "Наша судебная система реформируется не так быстро, как мне того хотелось бы",— сказал на это заключенный Ходорковский.
Второе и последнее заседание суда началось с ужесточения режима, в чем все присутствующие сразу усмотрели "недобрый знак": начальник милицейского конвоя полковник Вагиф Ильясов неожиданно потребовал, чтобы журналисты не просто выключили, а сдали свои мобильники стоявшему при входе с целлофановым пакетом прапорщику.
Поскольку состоявшееся накануне заседание, как уже сообщал "Ъ", было целиком посвящено выступлениям защитников господина Ходорковского, на вчерашнем процессе судья Игорь Фалилеев предоставил слово их оппонентам. Сторону противников условно-досрочного освобождения представляли прокурор Забайкальской спецпрокуратуры по надзору за исполнением законности в спецучреждениях Алексей Федоров и три подполковника Читинского УФСИН: бывший начальник краснокаменской колонии N10 Александр Рябко, начальник читинского СИЗО N1 Владимир Клюкин и юрист управления Ольга Андреева.
Прокурор ходатайствовал перед судом о приобщении к делу ксерокопий документов, свидетельствующих, по его мнению, о том, что "осужденный Ходорковский отказывался добровольно погасить задолженности, а принудительно с него удалось взыскать лишь незначительную сумму". Это были иск на 17 млрд руб. от налоговой инспекции Москвы, предъявленный господину Ходорковскому в рамках основного дела ЮКОСа, исполнительный лист из Мещанского суда Москвы на оплату судебных расходов в размере 64 тыс. руб. и постановление службы судебных приставов о заведении розыскного дела на должника Ходорковского, которого кредиторы почему-то не могли найти.
Адвокаты, как и следовало ожидать, воспротивились приобщению компромата к делу.
— Хотелось бы понять, почему пришедшие из Москвы иски все это время хранились не в личном деле моего клиента, где им и положено быть, а в прокуратуре Забайкальского края? — поинтересовалась адвокат Наталья Терехова.— Прокуроры, что ли, ответчики? У меня есть все основания сомневаться в подлинности этих документов.
— А я бы их и документами постеснялся назвать,— поддержал коллегу второй защитник, Вадим Клювгант.— Это какие-то хаотично подобранные бумажки.
Начавшийся было спор, впрочем, быстро разрешил сам Михаил Ходорковский.
— Я, ваша честь, признаю гражданский иск Мещанского суда, и это можно не доказывать,— сообщил он судье.— Но оплатить его сразу не мог, поскольку все мои счета на момент подачи иска уже были арестованы. По той же причине я не имел возможности и продать принадлежавшее мне и хранившееся дома имущество — мотоциклы, оружие... За меня это сделали приставы.
Видимо, приняв к сведению аргументы олигарха, судья Фалилеев постановил не приобщать финансовые документы к делу, как "не имеющие прямого отношения к заседанию".
Неудача прокурора отнюдь не выбила из колеи команду обвинения в целом. От группы тюремщиков в суд обратился подполковник Клюкин, попросивший дать возможность высказаться четверым осужденным из краснокаменской колонии — Кучме, Онищенко, Смекалину и Бондаренко.
— Их всех уже доставили на конвойном автомобиле к зданию суда (от Краснокаменска до Читы около 700 км преимущественно грунтовой дороги.— "Ъ"),— сказал подполковник Клюкин.— Они готовы дать свои пояснения.
— Что именно они будут пояснять? — спросил его судья.
— Эти люди отбывали наказание в ИК-10 вместе с Ходорковским и хотят дать суду дополнительную, характеризующую его информацию. Осужденный Кучма даже находился в непосредственном контакте с ним...
Услышав смешки в зале — история стычки зэков Кучмы и Ходорковского, во время которой первый едва не выколол глаз второму, уже обсуждалась в ходе предыдущего заседания,— офицер прервал свою мысль на полуслове.
Адвокаты тут же возразили, объяснив свою позицию тем, что "лица, содержащиеся под стражей, находятся в зависимости от администрации колонии и обязательно подтвердят ту точку зрения, которую отстаивают сотрудники УФСИН".
— Тем более нельзя принимать к сведению мнение заключенного Кучмы, испытывающего, как известно суду, личную неприязнь к Михаилу Ходорковскому,— отметила адвокат Наталья Терехова.
— Они, наверное, хотят, чтобы я этому Кучме прямо здесь глаза выцарапала,— тихо добавила мать Михаила Ходорковского Марина Филипповна.
Высказал свое отношение к потенциальным свидетелям и сам Михаил Ходорковский, сообщивший, что фамилии Смекалин и Онищенко ему неизвестны, а вот с Кучмой и Бондаренко ему "все понятно".
— Первый находится под влиянием администрации,— отметил господин Ходорковский.— Второй и вовсе открыто сотрудничает с оперативным отделом колонии. В каждой зоне есть такие люди. Их опрос лишь подтвердит суду, что администрация колонии старается любыми способами не допустить моего условно-досрочного освобождения и действует по заданию своего руководства.
Судья Фалилеев и на этот раз принял сторону защиты, сообщив, что личность господина Ходорковского уже характеризована достаточно полно, а привлечение к процессу дополнительных свидетелей-зэков "приведет лишь к неоправданному затягиванию процесса".
Было видно, что отказ судьи расстроил подполковника Клюкина и других офицеров УФСИН, однако начальник изолятора стоически "сдержал удар", мгновенно перейдя в новое наступление. Запустив руку в задний карман форменных брюк и тут же вытащив ее оттуда, офицер эффектным жестом фокусника продемонстрировал суду свой главный козырь — DVD-диск с видеозаписью камер наружного наблюдения, установленных в СИЗО N1 Читы.
Офицер пояснил суду, что хотел бы предоставить для просмотра видеозапись, сделанную утром 11 октября 2007 года, на которой "ясно видно", что заключенный Ходорковский, возвращаясь с прогулки, держит руки не за спиной, как того требуют Правила внутреннего распорядка изолятора, а размахивает ими в такт движениям. Напомним, что именно от оценки судом событий 11 октября напрямую зависела судьба Михаила Ходорковского — за "руки" олигарх получил от администрации последнее, шестое по счету взыскание, оказавшееся неснятым на момент рассмотрения его ходатайства об УДО.
— Где хранилась эта запись? — тут же поинтересовалась защитник Терехова.— Была ли она опечатана? Почему мы почти год безрезультатно пытались получить ее у администрации изолятора, а сейчас она вдруг материализовалась здесь, словно сказочная птица Феникс? Есть сомнения в достоверности.
— Все материалы — масштабная фальсификация! — добавил адвокат Клювгант.— А диск в пакетике, вынутый из кармана,— и вовсе неуважение людей в погонах к суду! Откуда нам знать, как он в этот карман попал?
Увидев диск, заволновался даже не проявлявший до сих пор абсолютно никаких эмоций Михаил Ходорковский.
— Эта видеозапись из разряда "за стеклом",— сообщил он суду.— И я не хотел бы публичного просмотра, если на ней есть кадры, нежелательные для меня в личном отношении.
Судья Фалилеев внимательно выслушал все доводы соискателя УДО и его защиты, однако на этот раз решил их проигнорировать.
— На пленке нет кадров, унижающих человеческое достоинство Михаила Борисовича? — строго спросил он у подполковника Клюкина.— Он одет? Был снят в публичном месте? Не в бане? Не в туалете?
Получив утвердительные ответы офицера на все свои вопросы, судья кивнул помощнику, чтобы тот включил стоявший на столе председателя ноутбук. Запись оказалась без звука и не лучшего качества. На ней был заснят мужчина, действительно похожий на Михаила Ходорковского. Он шел по тюремному коридору походкой свободно гуляющего человека. Сразу после просмотра слово вновь попросил Михаил Ходорковский:
— Хочу обратить внимание суда на то, что практика применения Правил внутреннего распорядка не всегда подразумевает буквальное исполнение правил. Как, например, зэку нести свои вещи с руками за спиной? И тем не менее я не отрицаю допущенного нарушения пункта 1.13 Правил (о руках), но категорически не согласен с инкриминируемым мне пунктом 1.2 (о неподчинении требованию сотрудника администрации). Если требование убрать руки за спину и поступало, то я его не проигнорировал, а просто не услышал. Все сотрудники СИЗО знают, что у меня проблемы со слухом, появившиеся вследствие профессиональной болезни,— об этом сказано и в моей медкарте, поэтому мне всегда отдают команды погромче или повторяют их. 11 октября команды не было вовсе, или она была отдана намеренно тихо. Получается, что выводящий специально спровоцировал меня на нарушение, вместо того чтобы помочь мне исполнить правило, как того требуют ведомственные инструкции? Ведь он прекрасно знал, что у меня не было и нет повода намеренно раздражать сотрудников администрации — я не малолетний преступник!
— И еще буквально минуту, ваша честь... Это касается моего отношения к труду,— попросил Михаил Ходорковский, видимо, поняв, что процедура подходит к концу.— В данной мне администрацией колонии N10 характеристике меня особенно оскорбил один пункт: не участвовал в благоустройстве территории отряда. Я же мыл окна в корпусе! Мне это занятие нравится с детства, я даже какое-то время зарабатывал "верховыми" работами, поэтому, попав в колонию, тоже с удовольствием взялся за мытье окон. Когда я мыл окна, весь лагерь сбегался смотреть на это дело.
Последним слово взял прокурор Алексей Федоров. Он заявил суду, что его понимание условно-досрочного освобождения несколько отличается от того, что предложили суду адвокаты. Защита и сам господин Ходорковский, напомним, говорили, что раскаиваться он не должен, поскольку не совершал никаких преступлений, а насчитанный прокуратурой и судом ущерб давно погашен, поскольку активы ЮКОСа получило государство.
— Для выхода на свободу заключенный должен убедить суд в том, что он не нуждается в полном отбытии наказания,— заявил прокурор.— Для реализации этой процедуры, согласно закону, должна быть в первую очередь восстановлена социальная справедливость, то есть добровольно возмещен вред, нанесенный осужденным стране и государству. Ущерб, нанесенный Михаилом Ходорковским, действительно был погашен, но далеко не сразу, причем сделано это было с помощью адвокатов. Во всяком случае, добровольности в действиях подсудимого я не увидел.
Вторым необходимым условием для условно-досрочного освобождения, по словам прокурора, должно быть исправление осужденного, причем продемонстрированное за весь срок, а не только в последние месяцы перед подачей ходатайства. Шесть взысканий и ни одного поощрения в данном случае, утверждал господин Федоров, говорят сами за себя. Наконец, добавил он, стремящийся к досрочному освобождению обязательно должен трудиться, а Михаил Ходорковский, "уклонился от приобретения профессиональных навыков швеи-мотористки, хотя ему и был выделен для обучения опытный наставник": "Он предпочитал работать на низкоквалифицированной и малооплачиваемой должности укладчика готовой продукции — с его зарплаты удалось удержать для возмещения ущерба всего 1878 руб.".
— Применение условно-досрочного освобождения только по формальному принципу отбытия половины срока создает иллюзию мягкости наказания,— подытожил прокурор Федоров.— Поэтому я считаю, что оснований для изменения срока, назначенного Михаилу Ходорковскому Мещанским судом Москвы, нет.
Позиция прокурора Федорова фактически легла в основу постановления суда — в условно-досрочном освобождении господину Ходорковскому было отказано. Судья Игорь Фалилеев, зачитывая основание, по которому отклонено ходатайство, отметил, что у господина Ходорковского сохраняется непогашенное дисциплинарное взыскание, нет поощрений, а кроме того, он "не выразил добровольного желания изучать профессию, по которой мог бы работать в колонии Краснокаменска".
— Наша судебная система реформируется не так быстро, как мне того хотелось бы,— успел сказать журналистам Михаил Ходорковский перед тем, как его вывели из зала.
— Чтобы наши суды стали независимыми, действительно требуется время,— добавил адвокат Вадим Клювгант.— Пока же ими управляют могущественные люди, которые боятся выхода Михаила Борисовича на свободу.
— Обращаясь в суд с ходатайством, мы прекрасно понимали, что свободу в зале суда наш клиент при любом раскладе не получит,— отметила защитник Наталья Терехова.— Но положительное решение хотя бы избавило его от "второй решетки" (господин Ходорковский является одновременно осужденным по одному и арестованным по второму уголовному делу, возбужденному, когда он уже получил свой срок.— "Ъ"). Освободившемуся человеку другой суд при избрании меры пресечения с большей вероятностью разрешил бы выйти под подписку о невыезде, чем заключенному. Тем более что предельный срок содержания Михаила Борисовича под стражей в качестве обвиняемого по второму делу истек еще 7 августа.
Адвокаты сообщили, что обжалуют вчерашнее решение суда в Читинском областном суде. Прокурор Алексей Федоров попросил журналистов не торопиться поздравлять его с победой: "Подавать ходатайства об условно-досрочном освобождении защитники Михаила Ходорковского по закону имеют право каждые полгода. И я не сомневаюсь, что они обязательно будут этим правом регулярно пользоваться".