Накануне премьеры ОЛЬГА КОМОК встретилась с художественным руководителем оперной труппы Михайловского театра ЕЛЕНОЙ ОБРАЗЦОВОЙ, чтобы поговорить о "Любовном напитке" и репертуарной политике.
— Елена Васильевна, как вообще возникла идея постановки этого оперного шлягера?
— "Любовный напиток" Доницетти — это не просто популярная опера. На ней вокалисты учатся петь. Именно этим мы и занимаемся сейчас в театре: решаем вокальные и стилевые проблемы с солистами труппы. Я с ними занимаюсь как педагог. Поначалу, конечно, мои уроки вызвали у вокалистов театра шок, все-таки они взрослые самостоятельные люди, а не студенты. Но теперь все успокоились — на занятия ко мне ходят с удовольствием, схватывают на лету. С хором я тоже занимаюсь и надеюсь, на премьере "Любовного напитка" вы это услышите.
— Тем не менее, завтра на сцене будут заняты в основном приглашенные солисты из Италии и других российских театров.
— Я не могу выпускать на сцену тех, кто не справляется с материалом. Когда я пришла в театр, у меня просто руки опускались: я же не профессионал, никакими театрами никогда прежде не руководила, и мне казалось, что поднять уровень труппы, каким он был год назад, просто не получится. Был момент, когда я хотела уйти из театра. Но теперь не хочу: у нас в труппе началась умная работа, у нас появилась возможность, хоть и небольшая пока, брать в штат новых талантливых исполнителей, у нас много оперных планов.
— Давайте поговорим о планах. Из них уже исчезла "Орестея" Танеева в режиссуре Александра Сокурова. Говорят, руководство театра отказалось и от "Бориса Годунова" в постановке Андрея Могучего. Почему так вышло, и что вместо этих "блокбастеров" вы будете показывать в следующем сезоне?
— О "Борисе Годунове" говорить не буду — мы его, конечно, будем ставить, но когда и какими силами, это пока неясно. Отмена "Орестеи" стала для меня неожиданностью, и мне очень жаль, что наше сотрудничество с Александром Сокуровым так внезапно прекратилось. Но если честно, я была против идеи ставить "Орестею" с самого начала: это заведомо некассовый спектакль, да и музыка, по-моему, не очень хорошая. Я согласилась работать над этой оперой из уважения к режиссеру. Мы нашли с ним солистов-актеров на главные роли, начали учить партии с хором. Но, по-хорошему, "Орестею" надо было отменить раньше, пока никто еще не начал работу. В свое время я говорила об этом Владимиру Кехману, но он меня не послушался, а теперь учится на своих ошибках. А мне — жалко проделанной работы: я думаю, мы дадим "Орестею" в следующем сезоне в концертном исполнении. И я буду просить Александра Сокурова помочь нам с оформлением.
— Что еще вы собираетесь выпускать в следующем году?
— Мы откроем сезон премьерой "Евгения Онегина" в постановке Михаила Дотлибова 19 сентября. Потом покажем "Золушку" Россини с Юлией Лежневой в главной роли — это совместная постановка с римской академией Santa Cecilia. У нас будет "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича с режиссурой Андрея Кончаловского — это тоже совместный проект, с венецианским театром La Fenice. Балет пополнится новыми "Ромео и Джульеттой" Прокофьева и "Щелкунчиком". А еще хотим завести "Кармен" Бизе в постановке знаменитого Пьеро Фаджони, и мне кажется, что я сама буду петь Кармен. Я давно не выступала на оперной сцене, думала, мне уже поздно, но теперь у меня что-то такое хорошее происходит с голосом, и я думаю — почему бы и нет. Даже парик черный для роли себе уже подобрала.
— Все, что вы перечислили, — весьма традиционные названия для репертуара любого оперного театра. А год назад новое руководство публично заявляло, что превратит Михайловский в совершенно новый театр. Так в чем же новизна? Вы не хотите Михайловскому театру славы легендарного МАЛЕГОТа 20-30-х — передового театра с авангардными постановками, который, так сказать, "рулил" художественным процессом своего времени?
— Чтобы рулить, надо уметь ездить. А мы пока не умеем. В репертуаре почти не осталось старых, "дореформенных" спектаклей, премьер этого сезона нам мало, а театру нужно делать кассу. Дайте нам два-три года, мы освоим базовый оперный репертуар, поднимем исполнительский уровень труппы — и тогда снова вернемся к разговору о МАЛЕГОТе. Хорошо?