рассказывает Дмитрий Ренанский
В столицу зачастили лучшие мировые оркестры. В прошлом сезоне в Москве показывались Венский филармонический и Лондонский симфонический, сейчас очередь дошла и до "Берлинских филармоников" — живого симфонического мифа.
Пожалуй, ни один из коллективов в мире не способен похвастаться такими славными традициями. С основания коллектива в 1887 году и до сегодняшнего дня должность главного дирижера БФО занимали лишь семь человек. Что не имя, то легенда и эпоха: Артур Никиш руководил берлинцами 28 лет, Вильгельм Фуртвенглер стоял за пультом БФО 24 года, царствование Герберта фон Караяна затянулось на 34 года. С эпохой Караяна связаны наивысшие достижения "Филармоников" — их многочисленные записи 1960-х и 1970-х годов сформировали эталонный стандарт симфонического саунда второй половины ХХ века. Именно столетию Караяна посвящают берлинцы свой нынешний московский концерт (в по-гастрольному эклектичной программе — караяновские коньки: "Симфония в трех движениях" Игоря Стравинского и Седьмая бетховенская симфония плюс Первый скрипичный концерт Макса Бруха с Вадимом Репиным) — ему удалось превратить Берлинскую филармонию в мировой музыкальный центр. С караяновских времен быть главным дирижером в Берлине означает, по сути, быть главным дирижером всей планеты. Выше уже не прыгнешь. Когда предпоследний шеф Клаудио Аббадо объявил оркестру, что уходит на пенсию, берлинцы напряглись — раньше от них уходили разве что в мир иной.
В 1990-х годах БФО выступал в России трижды — один раз в Петербурге (в 1996 году) и дважды в Москве (в 1991 и 1998 годах). Как бы восторженно ни принимали каждый из визитов оркестра, для берлинцев то были годы кризиса — БФО было откровенно тяжело существовать под весом собственной истории. Последнее десятилетие диктата Герберта фон Караяна прошло под знаком тотального застоя — некогда живой творческий организм берлинцев от всеобщего внимания как-то залоснился и забронзовел. В 1989 году итальянцу Клаудио Аббадо в наследство от умершего Караяна достался уверенный в себе до полного равнодушия к исполняемой музыке коллектив-монстр. Господин Аббадо пробыл с БФО лишь 13 лет. Известный пристрастием к современной музыке дирижер попытался было расширить репертуар оркестра, но наследники караяновской эпохи к реформам были явно не готовы. Мифологическое реноме оркестра оказалось под угрозой. В оркестре назревал серьезный раскол, подогреваемый финансовыми проблемами — в середине 1990-х берлинские власти сильно урезали бюджетное финансирование коллектива. "Берлинским филармоникам" требовался серьезный антикризисный менеджер.
Такой человек нашелся в лице англичанина сэра Саймона Рэттла, ставшего преемником Клаудио Аббадо в 2002 году. Обладая репутацией ниспровергателя академических традиций, в свой первый же сезон он взял курс на смену имиджа коллектива. "Быть открытым" — так сформулировал новый главный политику БФО. У самого господина Рэттла это получается отменно. Специализируясь на современном репертуаре, он одновременно является и главным приглашенным дирижером аутентистского Оркестра века Просвещения. Художественные приоритеты новоиспеченного худрука были понятны уже по программе концерта-инаугурации. Отставив респектабельного Малера на второй план, почтенные берлинцы затряслись в экстатических судорогах "Asyla" современного английского композитора Томаса Адеса. За несколько лет Саймон Рэттл сумел вывести оркестр из очевидного кризиса, расширив репертуарную политику коллектива за счет старинной и новой музыки и заманив в филармонию новую публику чередой мощных PR-акций. Господину Рэттлу удалось окончательно преобразовать БФО в "вольную оркестровую республику", о которой грезил еще в середине прошлого века Вильгельм Фуртвенглер. Главного дирижера в Берлине всегда выбирали сами оркестранты, теперь в коллективе царит и вовсе полная демократия — на репертуарную, гастрольную и финансовую политику автономного от государства БФО могут влиять лишь его музыканты.
На фоне управленческих достижений господина Рэттла несколько затерялись его собственно творческие успехи. БФО требовался лидер с мощным концептуальным видением музыки, дирижер-режиссер. Таковым Саймон Рэттл никогда не был. Сначала он ходил в вундеркиндах (обладатель копны седых волос и в нынешние 53 числится в молодых дирижерах), потом в отменных менеджерах. В Берлин господин Рэттл приехал из Бирмингема, где за 18 лет работы превратил местный оркестр из заштатной провинции в коллектив мирового класса. Берлинский филармонический был таким всегда, а особенно в последние годы, когда состав коллектива полностью обновился и место утомленных караяновским застоем стариков заняла амбициозная молодежь. Спустя шесть лет после вступления Рэттла в должность стало вполне очевидно, что на роль главного дирижера главного мирового оркестра один из самых харизматичных маэстро своего поколения не тянет.
Господину Рэттлу не удалось сотворить новый миф, а именно этого ждали от него немцы. Особенно заметно это тогда, когда Рэттл берется за главные произведения австро-немецкого репертуара — симфонии Брамса, Брукнера и Малера. Дирижер откровенно теряется в этой музыке, но еще больше тушуется на фоне фантастического качества оркестровой игры. Грустная картина: оркестр потенциально способен на все, что только захочет дирижер, а ему и сказать-то особо нечего. Сэр Саймон едва ли не единственная причина, по которой берлинцы сегодня уступают своим ближайшим конкурентам — и Венскому филармоническому, и Лондонскому симфоническому, и амстердамскому Концертгебау. За это нынешний худрук БФО не первый год подвергается ожесточенному остракизму немецкой, а с недавних пор еще и родной английской прессы. Радостно скинув караяновские шоры и вдоволь насладившись благами рэттловской демократии, сегодня в Берлине опять тоскуют по сильной дирижерской руке.
Большой зал консерватории, 1 мая, 13.00