рассказывает Анна Наринская
Теперь, когда у нас вышла последняя книга о Гарри Поттере, можно наконец вздохнуть спокойно. Странным образом осознание того, что больше книжек про мальчика-волшебника не будет, освобождает нас от необходимости занимать по его поводу активную жизненную позицию. Любить его, ненавидеть, поощрять увлеченных им детей или, наоборот, если уж они хотят читать такую литературу, подсовывать им авторов более высокого класса типа Толкина или Урсулы ле Гуин. В каком-то — хорошем — смысле с Поттером покончено. Потому что большая часть притягательности этих книг состояла в том, что они создавались прямо здесь — на твоих глазах, и будущее героев было неизвестно не только тебе одному, а всему человечеству.
Неизвестно оно было и самой Джоан Роулинг — в последней книге она, даже не сильно маскируясь, подцепляет невинные факты из прошлых книжек, чтобы сложить их в ставшую окончательной концепцию. А поскольку концепция эта довольно мрачная — объявляющая добро и зло практически близнецами, которые не могут выжить друг без друга,— то многое из того, что в первых книжках представлялось (и было!) таким миленьким, к концу эпопеи оказывается несущим семена Темных сил, а если не их, то чего-то неведомого и, возможно, более страшного. Например, плащ-невидимка, который Гарри получает от Дамблдора еще в первой книге, оказывается вещью, скажем так, отнюдь не легкомысленной, а важной фишкой в игре со Смертью. С той самой Смертью, которую Роулинг пишет с большой буквы.
Такие фокусы автор Поттера уже проделывала. Самый запоминающийся из них — превращение в третьей книге невинного домашнего крысенка Рона Уизли в отвратительного прислужника Волан-де-Морта Педигрю. И никто меня не заставит поверить, что, когда в самом начале приключений Гарри Поттера Рон вынимал из-за пазухи этого самого зверька, которого по-русски зовут Короста, госпожа Роулинг уже знала, что под его пегой шкуркой скрывается Пожиратель смерти. Кстати, именно в той самой третьей книге, в "Узнике Азкабана", эпопея о Поттере видимо свернула в сторону безнадежности. Это помрачнение поттеровского мира не осталось незамеченным и тогда, когда "Узник" только вышел. Поклонники связывали это с тем, что сам лично Гарри к третьей книге окончательно вступил в период пубертата и его мир перестал быть светлым миром ребенка, превратившись в подростковую вселенную, населенную чудовищами даже и без всякого Темного Лорда.
Но с появлением следующих роулинговских книг стало очевидно, что дело здесь не только в настигшем Гарри нигилизме переходного возраста. Оно и понятно: Роулинг во всех отношениях не Сэлинджер, и тонкие струны подростковой души для нее — предмет, с одной стороны, недостаточный, а с другой — неподъемный. Она отнюдь не сильна в строительстве характеров и не умеет показывать мир таким, каким его видит именно этот персонаж. Зато умеет придумать "как все устроено".
В "Дарах смерти" (на этом, куда более приемлемом, чем предполагавшееся "Роковые мощи", названии остановились переводчики) оказывается, что все устроено ужасно. В смысле — просто ужас, до чего все докатилось. Министерство магии прибрали к рукам Пожиратели смерти и устраивают там самые настоящие этнические чистки. Из рядов "чистокровных" волшебников изгоняются "грязнокровки", то есть те волшебники, в жилах которых течет и человеческая кровь. Для этого изучаются родословные всех подозрительных лиц до десятого колена. Выявленные грязнокровки попираются в правах, у них отбирают волшебные палочки, и, скорее всего, не миновать им всем страшной тюрьмы Азкабан. В вину им вменяется "опасность, которую само их существование несет для миролюбивого сообщества волшебников с чистой кровью". Немилость также грозит тем, кто не согласен с победившей доктриной, утверждающей, что волшебники — это высшая раса и им надлежит выйти из тени и наконец-то начать властвовать ничтожными маглами-людишками, и тем, которые подобно отцу семейства Уизли Артуру замечены в общении с Нежелательным. Нежелательным является главный враг Волан-де-Морта — Гарри Поттер.
Весь этот придуманный Роулинг ортодоксальный фашизм можно увязать со многим, что сегодня происходит в мире. Но не потому, что она это имеет в виду (хотя, конечно, отчасти имеет), а потому, что ее антиутопия совсем глобальна. К ней она подбиралась постепенно — но уже когда в четвертой книге Гермиона организовала общество по защите домашних эльфов, стало очевидным, что госпожа Роулинг решила поговорить если не о политике, то о социальном устройстве. Члены общества Гермионы, конечно же, делать ничего не делают, а только митингуют и носят значки, да и эльфам никакой защиты не надо — им надо только, чтобы от них отстали. Такая вот карикатура на теперешних защитников всяческих меньшинств.
Ну а бюрократическая сущность Министерства магии по ходу развития поттерианы приобретает прямо-таки кафкианские масштабы. Еще пару томов назад предупрежденные Дамблдором и Гарри о возвращении Сами Знаете Кого сотрудники министерства начали заседать, чтобы договориться о том, как ему противостоять, но результатом этих заседаний оказываются все новые и новые циркуляры, пожирающие возможности реального сопротивления не хуже самих Пожирателей смерти.
В последней книге мы видим, к чему все это должно привести — к настоящему фашизму, расизму, сегрегации, практически к рабству. Можно сказать, что тем самым эпопея о Поттере приобретает высокий гражданский пафос, становится "предупреждением всем нам", опережая по торжественности взятой ноты даже и толкиновского "Властелина колец", который весь на самом деле про Вторую мировую войну и последовавшую за ней войну холодную.
И как ни странно, этот так сильно проявившийся в седьмой книге гражданский пафос успокаивает. Потому что окончательно делает "Гарри Поттера" обычной книжкой. Просто очень успешной. Но написанной так, как все сегодня пишется. С обеспокоенностью по поводу того, что сегодня в мире делается, с пониманием политической и всяческой обстановки. Ну а если эта книга — при всех очередях, экранизациях и фанфике — такая, то можно по ее поводу и успокоиться.