Как редактор-цензор стал «трибуном революции»

Ровно сто лет назад, 21 июня 1925 года, в Ленинграде был открыт памятник Моисею Гольдштейну, известному как В. Володарский. Монумент этому большевику, успевшему всего несколько месяцев поработать в большевистском правительстве комиссаром по делам печати и пропаганды, появился в Петербурге раньше, чем первый памятник Ленину. Памятник был установлен недалеко от места убийства 27-летнего комиссара, смерть которого как будто и стала главным событием его жизни.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Эмигрировал в США, немножко шил

Будущий пламенный революционер провел значительную часть своей жизни за океаном, в Соединенных Штатах. Его российская биография до эмиграции была короткой и непримечательной: исключение из предпоследнего класса гимназии с формулировкой «за неблагонадежность», кратковременный арест и последующая ссылка. Однако суровая жизнь политического ссыльного быстро наскучила молодому человеку, и в 1913 году он отправился в Америку. В США Гольдштейн осел в нью-йоркском районе Нижний Ист-Сайд, где устроился работать портным. Параллельно он активно включился в профсоюзную деятельность, приобретая первые навыки публичных выступлений и организаторской работы. Эти навыки он разовьет настолько хорошо, что в дальнейшем получит прозвище «Пулемет». В американский период во многом сформировался его характер и политические взгляды, хотя о подробностях этой части его биографии известно крайне мало.

Лишь в мае 1917 года, после Февральской революции, Володарский возвращается в Россию и вскоре примыкает к большевикам. Его ораторские способности, отточенные на митингах нью-йоркских рабочих, быстро оценили партийные руководители. В своих выступлениях перед народом он использовал яркие, запоминающиеся образы: «Если соскучилась ваша шея по пинкам и тумакам и тоскуют щеки ваши по ударам — голосуйте за Учредительное собрание». Эта прямолинейная риторика находила отклик в массах.

После Октябрьского переворота Володарский получает пост комиссара по делам печати, пропаганды и агитации, став одним из главных цензоров молодой советской республики. Именно в этой должности он приобретает печальную известность, проводя жесткую политику подавления инакомыслия. Однако оппозиционные издания еще сохраняли возможность критиковать новые власти, и на страницах «буржуазных» газет сохранились колоритные описания встреч с грозным комиссаром.

Корреспондент «Новой жизни» описывал одну из таких встреч: Володарский предстал перед журналистами человеком, фанатично убежденным в своей правоте, не терпящим возражений и готовым любыми средствами бороться с «контрреволюционной печатью». Его американский опыт, казалось, сформировал в нем особое отношение к свободе слова — как к чему-то, что должно быть жестко регламентировано в интересах рабочего класса. «Мы терпим буржуазную печать только потому, что еще не победили. Но когда мы в "Красной газете" напечатаем "мы победили" — то с этого момента ни одна буржуазная газета не будет допущена»,— одна из известных цитат цензора В. Володарского. Кстати, по совместительству цензор был главным редактором упомянутой «Красной газеты». При цене в 15 копеек она не слишком успешно конкурировала по объему продаж по сравнению с «буржуазными» газетами того времени, которые стоили вдвое дороже. За короткое время Володарский установил жесткую политическую цензуру, закрыв около 150 петроградских газет за буржуазную контрреволюционную направленность. Их общий тираж составлял более 2 млн экземпляров. Он открыл, как ему показалось, эффективный метод борьбы, запрещая типографиям печатать эти газеты.

Неуловимые мстители-эсеры?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Убийство Володарского 20 июня 1918 года остается одним из самых загадочных политических преступлений революционной эпохи. Сохранившиеся архивные документы рисуют картину тщательно спланированного преступления, детали которого до сих пор вызывают вопросы у исследователей.

Протокол осмотра места преступления, хранящийся в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга, фиксирует странные обстоятельства. На месте происхождения была найдена всего одна гильза от револьвера Webley Mk IV — оружия, редкого для Петрограда того времени. При этом отсутствовали какие-либо следы борьбы, а в кармане убитого обнаружили служебную записку с перечнем газет, подлежащих закрытию на следующий день.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Особый интерес представляют показания шофера, зафиксированные в Государственном архиве Российской Федерации. Согласно его свидетельствам, автомобиль действительно остановился из-за нехватки бензина, а роковой выстрел прозвучал через 38–40 секунд после остановки — этот временной промежуток был точно зафиксирован по показаниям часового у Смольного. Убийца действовал хладнокровно и скрылся через дворы, явно следуя заранее изученному маршруту.

Медицинская экспертиза, документы которой хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории, добавляет новые загадки. Пуля вошла под углом 65 градусов сверху вниз, при этом пороховой ожог отсутствовал, что исключает версию о выстреле в упор. Особенно символичной деталью стало то, что в правой руке убитого была зажата последняя выпущенная им резолюция — о запрете газеты «Вечернее звено».

Эти детали, тщательно задокументированные в 1918 году, полностью опровергают версию о спонтанном убийстве и указывают на тщательную подготовку преступления. Примечательно, что первоначальное следствие под руководством Якова Агранова вообще не рассматривало политический мотив как основной. В своих черновых записях следователь отмечал: «Убийца действовал с холодной расчетливостью мстителя». Однако уже через несколько дней официальная версия кардинально изменилась, а все альтернативные направления расследования были свернуты. Была принята версия о том, что комиссара В. Володарского убил эсер-боевик рабочий Никита Сергеев (по некоторым сведениям, это псевдоним, организатором был Григорий Семенов). Задержать его так и не удалось, поэтому по сей день нет точных данных о мотивах, организаторах и исполнителе убийства.

От скромного обелиска к монументальной пропаганде

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Памятник В. Володарскому стал первым отлитым из бронзы памятником в СССР и самым высоким в городе монументом. Пьедестал его сооружен из постаментов памятников Петру Первому. Когда-то у подножия памятника проходили многотысячные митинги, а сейчас он, скорее, дань истории — напоминание об одном из событий, предшествовавших объявлению красного террора.

Спустя несколько месяцев после убийства большевистского деятеля на Невской заставе появился скромный памятный знак. Автором стелы стал молодой архитектор Лев Руднев, в будущем создатель знаменитого здания МГУ. Историки до сих пор спорят, был ли этот обелиск изготовлен специально или использовали готовую конструкцию: работы велись в спешке, документов не сохранилось.

Уже к 1919 году стало ясно, что место убийства превращается в культовое для революционной пропаганды. На фотографиях видно, как тесно было вокруг стелы во время митингов. Власти решили придать месту больше торжественности: в 1920 году снесли два каменных дома позади памятника, освободив место для сквера имени Володарского.

Работы по благоустройству поручили артели Александра Добрякова по проекту инженера Березина. Денег катастрофически не хватало — исполком райсовета в июне 1921 года оценил стоимость работ в 10 млн рублей. Средства собирали всем миром: устраивали спектакли, концерты, даже ввели «революционный налог» на билеты в кинотеатры. Предприятия жертвовали стройматериалы — песок, цемент, доски. Но инфляция съедала собранное, и сквер строился мучительно медленно. Каждая годовщина гибели Володарского отмечалась массовыми митингами. Власти строго следили за явкой: например, в 1924 году тринадцать крупных заводов обязали явиться в полном составе, остальные — делегировать по 25 человек.

Временный обелиск казался слишком скромным для убитого «трибуна революции». В 1923 году создали специальную комиссию во главе с Давидом Трилиссером, председателем райсовета. Заказ на бронзовую статую получил скульптор Матвей Манизер и его жена Лина Блезе-Манизер.

Для пьедестала использовали гранитные постаменты двух дореволюционных памятников Петру I работы Леопольда Бернштама. Сами бронзовые скульптуры царя отправили в переплавку еще в 1918 году. Интересно, что один из них — «Царь-плотник» — был восстановлен в 1996 году и сейчас стоит на Адмиралтейской набережной.

Отливка памятника сопровождалась финансовыми скандалами. Сначала заказ хотели отдать заводу «Большевик», но военные отказались. Затем «Красный Выборжец» запросил 13 500 рублей, но Академия художеств предложила сделать дешевле. В итоге завод снизил цену до 9850 рублей, лишь бы не упустить заказ.

21 июня 1925 года монумент наконец открыли. На фотографиях того дня видно, как бронзовая фигура Володарского с поднятой рукой возвышается над Невской заставой. Позже, когда в 1936 году построили Володарский мост, этот вид стал символом района.

Анна Кашурина