"Все было хорошо, за исключением этого французского придурка" — так раздраженно отозвался Станислав Говорухин, оценивая итоги последнего Ханты-Мансийского кинофестиваля, о председателе жюри, авторе "Полы Х", вечно печальном Леосе Караксе, вышедшем на сцену с сигаретой в зубах и развязанными шнурками. "Придурок" он, впрочем, и в глазах французских продюсеров, до сих пор просыпающихся по ночам с воплями, вспоминая, как разорял их Каракс, неимоверно затянувший съемки своих "Любовников с Нового моста" (1991). После этого целых восемь лет на него был наложен негласный запрет на профессию. После "Полы Х" он тоже еще ничего не снял, хотя эта псевдоэкранизация "Пьера", романа американского романтика, автора "Моби Дика", Генри Мелвилля,— возможно, лучший его фильм.
"Пола Х" берет за глотку с первых же кадров. С экрана доносится астматический, прокуренный голос, выкашливающий Шекспира: "Порвалась дней связующая нить". А затем пронзительный голос крунера Скотта Уокера, прозванного "Орсоном Уэллсом рока", накладывается на бешеный монтаж военной хроники, где бомбы, словно истребив на земле все живое, рвут в клочья кладбища. Романтизм проповедовал существование двух миров: скучного, земного, и идеального, фантазийного. Каракс меняет их местами. Скучный мир — беззаботный замок, где почти в инцестуальной дружбе живут моложавая Мария (Катрин Денев) и ее сын Пьер (Гийом Депардье), прославившийся анонимно опубликованным романом. А мир мечты — черный, страшный лес, где с Пьером сталкивается чумазая дикарка Изабель (Екатерина Голубева), беженка с бог весть какой войны, уверяющая его на ломаном французском с чудовищным славянским акцентом что она — его единокровная сестра. То ли поверив ей, то ли приняв реальность за свой будущий роман, Пьер рвет помолвку, бежит из дому, становится парией среди золотой молодежи, отправляется с Изабель в Париж, где неумолимо опускается на городское дно, в параллельную реальность. На самом дне оказывается фантастический, заброшенный завод, захваченный то ли сектой, то ли бандой безумных барабанщиков, подчиняющихся то ли дирижеру, то ли диктатору, исхудавшей белокурой бестии, сыгранной одним из лучших европейских режиссеров, литовцем Шарунасом Бартасом. Но, вопреки Достоевскому, кумиру Каракса, страдание и творчество отнюдь не являются синонимами. Пьер настрадался вдоволь, но так и не смог потрясти души современников гениальным романом: он даже начинает напоминать безумного писателя, сыгранного Джеком Николсоном в "Сиянии" Стэнли Кубрика. Но почти театральная исступленность страстей с неизбежным кровопролитием в конце отнюдь не кажутся у Каракса картонными, вымученными. Убедиться в этой странной достоверности фильма очень просто. Почти никто из модных европейских авторов за последние десять лет не отказал себе в удовольствии вставить в фильм порносцену, но у всех они казались аттракционом, данью моде. У всех, кроме Каракса. Пьера и Изабель, ставших друг для друга проклятием, так колбасит, так тянет друг к другу и так отталкивает одновременно, что, когда на смену их диалогам и монологам внезапно приходит молчаливая схватка двух обнаженных тел в полумраке, кажется, что ничего естественнее этой "порнографии" нет и быть не может.
"Пола Х" (Pola X, 1999)