«Тогда они воспринимали это как должное»

Прикамье, как и другие регионы Урала, стало основой оборонно-промышленного комплекса страны. Жители Молотовской области героически сражались на фронтах, трудились на оборонных предприятиях, собирали средства на помощь армии. В сложное время они проявляли самые лучшие человеческие качества, делили с эвакуированными жилье, отдавали им вещи. О подвиге земляков в интервью рассказал доктор исторических наук, доцент кафедры госуправления и истории ПНИПУ Михаил Нечаев.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Михаил Геннадьевич, если говорить о предвоенном Молотове, как вы оцениваете экономику города до 22 июня 1941 года? Какие вообще были планы, как сейчас бы сказали, у властей страны по развитию области?

— До Октябрьской революции Пермь исторически была не промышленным, а административным, торговым, транспортным центром. Отсюда же велось и управление Пермской железной дорогой, активно развивалось судоходство. В коммунальном и инфраструктурном отношении Пермь была довольно продвинутой, с электрическим освещением, брусчаткой на всех 28 улицах и трех площадях. Город был в центре торговых путей, и на рубеже XIX — начала XX века в Перми начали создаваться предприятия, которые обслуживали логистику. Так, например, появились железнодорожные мастерские, которые выросли позднее в завод Шпагина, а также судостроительный завод.

В нескольких километрах от Перми был Мотовилихинский пушечный завод и рабочий поселок. Это огромное предприятие протяженностью 12 км, где работало 28 тыс. человек, в рабочем поселке проживало около 40 тыс. По сути это был индустриальный город. Там даже улиц было на четыре больше, чем в Перми. В 1932 году в Перми, точнее на покрытой лесом площадке в нескольких километрах от города, был заложен крупный авиамоторостроительный завод, в перспективе планировалось создать целый комплекс связанных с двигателестроением предприятий. В 1938 году Мотовилиха административно присоединилась к Перми, и наш город превратился в крупный промышленный центр. В этом же году была образована Пермская область путем ее выделения из Свердловской.

Развитие промышленности, вузов, появление новых административных органов привело к бурному росту населения. В начале 1930-х годов в Перми проживало около 100 тыс. человек, а к 1941-му уже 240 тыс. Первый секретарь обкома Пермской, а затем и Молотовской области Николай Гусаров вспоминал, что нехватка только руководящих сотрудников составляла примерно 3 тыс. человек. В 1937–1938 годах значительная часть пермских руководящих кадров была репрессирована, а город рос и развивался. Но надо сказать, что первый секретарь смог подобрать себе команду, в том числе и руководителей предприятий, которая хорошо показала себя в Великую Отечественную войну.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Моторостроительный и пороховой заводы были построены в той или иной степени еще до начала вой­ны. Почему было принято решение об их размещении именно в Перми?

— Здесь сыграл свою роль ряд факторов. Это, прежде всего, близость источников сырья, географическое расположение города. Все же боеприпасы лучше производить подальше от потенциальной линии фронта, а железнодорожная и речная логистика уже тогда позволяла быстро доставлять продукцию к потенциальной линии фронта. В городе к тому времени было семь вузов, часть из которых могла готовить кадры для промышленности. Многие предприятия, которые были запланированы к строительству в Перми — это заводы-дублеры. Не все из них успели достроить до войны, взять тот же пороховой завод или Пермский карбюраторный завод (сейчас «ОДК-СТАР»), где к июню 1941 года поставили только один корпус.

Крупные промышленные стройки велись не только в областном центре. В 1929 году на территории будущих Березников началось возведение химического комбината, а позже и других предприятий, которые, как бы сейчас сказали, образовали химический кластер — «Республику химии». Выбор места строительства также был связан с наличием сырьевой базы. Во время войны там изготавливался практически весь спектр необходимой химической продукции.

— После начала войны началась эвакуация промышленности из западной части страны, в том числе и на Урал. Вообще был какой-то план, какие производства куда перевозить?

— В 1941 году был разработан и утвержден план эвакуации промышленности с запада страны, это произошло еще до нападения Германии на СССР. В Молотовскую область планировалось эвакуировать 110 промпредприятий. Но никто не ожидал, что в 1941 году события на фронте будут развиваться столь трагически… В итоге эвакуировать удалось не все заводы, а часть производств оказались в нашей области, скажем так, не по плану. Но в целом этот процесс был организован грамотно. Только представьте, 80% оборонно-промышленного комплекса СССР в итоге оказалось на оккупированных в 1941 году территориях, на Урале к началу войны было лишь 15% оборонки. То есть фактически ОПК нужно было запускать заново.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

К январю 1942 года в область эвакуировались около ста предприятий, и «принимающая сторона» работала очень четко. Создавались эвакопункты для заводов и людей, а каждое вывезенное с западной части страны предприятие «прикреплялось» к молотовскому. Например, к «Мотовилихе», которая тогда называлась заводом им. Молотова, приписали восемь предприятий, которые занимались артиллерийской тематикой. Население района тогда выросло буквально в два раза.

На недостроенную площадку карбюраторного завода эвакуировали аналогичный завод №33 из Москвы. Причем 90% его рабочих также приехали из столицы, поскольку соответствующих специалистов в Молотове просто не было. Предприятие было критически важным для промышленности, поэтому в эксплуатацию его ввели в рекордно короткие сроки. В определенный период он единственный в стране выпускал карбюраторы для авиадвигателей. Чуть позже была освоена технология, при которой на сборку карбюратора уходило всего две минуты, то есть фактически было создано конвейерное производство. На моторостроительном заводе разместились КБ Сухого и Харьковский авиазавод. За несколько месяцев на пермской площадке, которая создавалась под производство двигателей, научились изготавливать и легкие бомбардировщики Су-2. И опять же в течение нескольких месяцев. Это был единственный завод в стране, который выпускал самолеты этого класса.

С пороховым заводом сложилась уникальная ситуация, поскольку туда было эвакуировано восемь предприятий промышленности. Он стал ключевым заводом, который обеспечивал производство порохов для боеприпасов, и единственным в стране производителем многих их видов. Хотя исследователи до сих пор не могут подсчитать, сколько всего боеприпасов было сделано, Молотовскую область можно заслуженно назвать арсеналом Победы, поскольку речь идет об огромном количестве. Так, фугасные авиа­бомбы производили даже на нынешнем заводе «Перм­алко», не прекращая изготовление алкоголя. Такое вот было интересное соседство.

— Как справлялись местные власти со сложившейся ситуацией? Эвакуированных специалистов нужно было где-то размещать, чем-то кормить…

— В 1941–1942 годах Молотовская область приняла примерно 340 тыс. эвакуированных, 82 тыс. из них были дети. С размещением была большая проблема, тем более что первая военная зима была очень суровой. Средняя площадь на одного жильца составляла лишь 2,5 кв. м. Сначала планировалось решить этот вопрос путем строительства бараков, но на первых порах технологии их возведения были несовершенны, бараки было тяжело отапливать. В итоге значительную часть эвакуированных разместили в землянках, в которых проживали по 10–20 человек. В районе порохового и кислотного заводов из таких землянок возникли целые поселки. Кислотный завод позже стал называться заводом им. Орджоникидзе. В 1943 году, когда эвакуированных уже стали переселять в более усовершенствованные бараки, таких землянок насчитывалось около 6 тыс. К 1944 году поселков, построенных силами рабочих, было семь, пять из них возвел моторостроительный завод.

Когда стали прибывать первые эвакуированные, власти бросили своего рода клич, призвав местных жителей помочь в их размещении. И на него откликнулось много жителей города и области, которые добровольно приютили большое количество прибывших. Никому из молотовцев за это не платили, не давали наград, просто наши земляки проявили человечность. Причем нельзя сказать, что сами они жили в комфортных условиях, иногда эти условия были жуткими. Но ситуация, когда люди на своих 14 кв. м селили семью с двумя детьми, была вполне распространенной. Интересно, что многие приехали к нам в эвакуацию из Москвы, Ленинграда, и некоторые писали жалобы, что живут в плохих условиях. Но ничего другого местные жители им предложить не могли. Помимо расселения, они обеспечивали эвакуированных теплыми вещами, чтобы те смогли пережить зиму. Люди отдавали практически последнее.

А если говорить про еду, то в Молотовской области с ней было сравнительно терпимо. В воспоминаниях тех же эвакуированных встречаются любопытные истории. Например, когда они ехали через Поволжье, то было очень голодно, а когда добрались до Прикамья, их наконец-то нормально покормили. И это действительно большая заслуга наших людей, поскольку Молотовская область ведущим сельхозрегионом никогда не была.

— Одна из визуальных ассоциаций военного времени для многих людей — это фотографии детей, которые работают за станками или в полях. Насколько в военное время был распространен детский труд в Молотовской области? Детей также нужно было обеспечить питанием, учить...

— На работу тогда принимали с 14 лет, в этом возрасте человек считался уже взрослым, поскольку к этому времени он должен был окончить обязательные семь классов. Хотя фактически это были, конечно, подростки. Только на моторостроительном заводе их работало около 5 тыс. Кадровая проблема была колоссальная: из нашего региона было мобилизовано более полумиллиона человек, и все мы понимаем, что это мужчины трудоспособного возраста. Много детей попало в Молотовскую область в рамках трудовой мобилизации из других регионов страны. Как правило, на завод дети отправлялись, чтобы помочь выжить своим семьям. Конечно, за ними нужно было присматривать, ухаживать. Однажды директор моторного завода Анатолий Солдатов собрал жен своих работников и попросил их о помощи. И эти женщины приходили к ребятам в бараки, стирали их белье, наводили порядок, пока те работали на производстве.

А если говорить про учебу, ситуация с образованием в Молотовской области в военное время была тяжелая. Многие учителя ушли на фронт. Более трети школ были переданы под эвакогоспитали, а строительство новых заморозилось. При этом нужно было учить не только местных детей, но и эвакуированных. С 1943 года при заводах стали создавать школы рабочей молодежи для детей, которые не окончили семилетку. То есть ребята сначала работали, а потом шли на занятия. Но это был шанс получить образование в такое тяжелое время.

— Оплачивался ли труд рабочих? Еда, как известно, была по карточкам. Имели ли деньги в той ситуации ценность? Были ли стимулы за хорошо выполненную работу?

— Если говорить коротко, то деньги платили, цену они имели, и их было куда потратить. Например, были буфеты и магазины, где можно было купить дефицитные продукты и вещи. Правда, стоили они довольно дорого. То есть определенный набор люди получали по карточкам, а что-то свыше можно было приобрести за большие деньги.

Если говорить про стимулирование, то тот же Анатолий Солдатов пытался создать некую систему поощрений. Однако, на мой взгляд, важнее то, что пермские заводы серьезно занимались вопросами социального обеспечения рабочих. Например, на моторостроительном заводе в каждом цехе была парикмахерская, работали цеха по производству валенок, поскольку людей нужно было обувать.

Конечно, условия труда были тяжелыми. Смена взрослого рабочего составляла десять часов. До завода часто было сложно добраться из-за проблем с транспортом, а наказания за опоздание тогда были очень суровыми, вплоть до уголовной ответственности. С другой стороны, после того как люди стали перебираться в построенные заводские поселки, условия жизни в них оказались сравнительно неплохими. Там были спортплощадки, библиотеки, даже дорожки в этих городках были заасфальтированы, а в город асфальт «пришел» только в послевоенное время.

— Нередко в исторической литературе можно увидеть, что для нужд фронта организовывался сбор денег, в том числе через облигации военного займа. Насколько активно жители Молотовской области отдавали свои деньги на эти цели, и было ли это добровольно?

— По поводу добровольности или недобровольности — вопрос сложный. Тут скорее дело в психологическом настрое. Думаю, что тогда люди стремились помогать фронту, это было естественно для той эпохи. Кроме приобретения облигаций военного займа было еще множество способов помочь: например, рабочие могли трудиться сверхурочно, а деньги за переработку передавать в фонд обороны. Существовала и практика различных добровольных пожертвований. Одни только верующие Прикамья в 1943–1944 годах собрали в качестве помощи фронту 2,5 млн руб., а на восстановление освобожденного Сталинграда жители Прикамья передали 3 млн руб. Точно не известно, сколько всего собрал денег наш регион, в различных источниках цифры варьируются от 224 млн руб. до 700 млн руб. Мне как исследователю даже несколько стыдно, что мы, историки, не можем пока посчитать хотя бы приблизительную сумму. Люди жили тогда весьма скромно и отдавали не какие-то излишки, а действительно последнее. То, что сделали наши земляки во время войны, это и трудовой, и гражданский подвиг. Но тогда они воспринимали это как должное.

— Какие актуальные вопросы встали перед промышленностью, перед регионом после Победы?

— Как и прежде, это серьезная кадровая проблема, и не только в промышленности. При этом Молотовская область продолжала помогать, но уже не фронту, а в восстановлении освобожденных территорий. За ней была закреплена территория Донбасса и Ростовской области. Кроме того, регион активно участвовал в восстановлении Сталинграда, Ленинграда. Например, новая кровля для театра им. Кирова (сейчас это Мариинский театр в Санкт-Петербурге) была сделана рабочими Молотова. Наши земляки работали даже на восстановлении Крещатика в Киеве. На освобожденные территории шли как материальные, так и человеческие ресурсы.

Тем не менее область возвращалась к мирной жизни. В 1945 году Николай Гусаров, как я считаю, сделал весьма мудрый ход. В конце 1945 года он смог организовать в Молотове выездную конференцию Академии наук, в ходе которой обсуждалась разработка плана социально-экономического развития региона на последующие двадцать лет. И как мы понимаем, этим планом занимались профессионалы. Так что все крупные стройки последующих двух десятилетий — часть этой стратегии.

Максим Стругов