Главный вопрос, который вызывает каждая новая находка "никому доселе неизвестного творения" знаменитого автора,— стоит ли публиковать все эти произведения, чаще всего сознательно скрытые от людских глаз их создателями. Например, рукопись самого раннего романа Трумена Капоте "Летний круиз" была засунута писателем на самое дно одной из картонных коробок, оставшихся в заброшенной им бруклинской квартире. И никогда, даже во времена своей наибольшей славы, когда издатели готовы были опубликовать что угодно, подписанное фамилией Капоте, писателю не приходило в голову опубликовать свой ранний опус.
Писать "Летний круиз" Капоте начал в 1943 году. Ему тогда было двадцать лет. Он работал в журнале "Нью-Йоркер" и проживал, соответственно, в городе Нью-Йорк. Но первоначальный этап завоевания столицы длился недолго — легендарный главный редактор "Нью-Йоркера" Гарольд Росс выгнал молодого сотрудника как подающего недостаточные надежды, и Капоте пришлось возвращаться в родной штат Алабама.
Там молодой автор продолжал работать над "Круизом", пока в декабре 1944 года — как Капоте позже рассказал своему биографу Джеральду Кларку — он не засунул рукопись в дальний ящик стола. А потом "взял несколько хорошо отточенных карандашей и новый блокнот с желтыми линованными листами, забрался в постель, не снимая одежды, и написал исполненную удручающего оптимизма строчку: "Другие голоса, другие комнаты — роман Трумена Капоте"".
Публикация в 1948 году "Других голосов, других комнат" принесла Капоте безусловный успех. И нельзя представить себе ничего более различного, чем рассказанная там история мальчика из захолустного южного штата, оказывающегося среди странных обитателей огромного аристократического особняка, и хроника жаркого нью-йоркского лета благополучной, но неудовлетворенной жизнью юной героини "Летнего круиза".
Разница — не только в тематике, но и в исполнении. Выразительность "Летнего круиза" еще куда более модернистская "доспассовская", чем прозрачная "капотовская" (а в переводе Ксении Тверьянович стиль "Летнего круиза" совсем уж сближен с "Манхэттеном" Дос Пассоса в переводе Валентина Стенича). Плюс зашкаливающие количество общих мест, которые, безусловно, уже тогда — в середине сороковых — никого не способны были шокировать: "Она бы не постеснялась признать: да, я богата, и деньги — моя опора, ибо вполне отдавала себе отчет в том, насколько важна для нее эта опора, эта почва, в которую она пустила корни".
При всем при этом "Летний круиз", конечно, печатать стоило. Во-первых, потому что это вполне себе неплохая книжка, если мерить не по "Завтраку у Тиффани" и "Хладнокровному убийству", а по калибру тех книг, которые вообще-то пишутся, издаются и читаются. А во-вторых, потому что она что-то добавляет к образу Капоте — фигура которого сейчас стала прямо-таки совсем важной.
Начавший в "Летнем круизе" с обсказывания красивыми словами интеллигентских банальностей Капоте в дальнейшем стал автором чуть ли не важнейших штампов нашего времени. Например, основополагающей идеи, что, убивая убийцу, общество абсолютно ему уподобляется, так замечательно высказанной в "Хладнокровном убийстве", что именно этот способ эту мысль выражать оказался бесконечно воспроизводимым вплоть до знаменитого фильма Кубрика "Механический апельсин". Или правдивого соображения, что по-настоящему понимать женщину может только тот, кто женщинами как классом не интересуется. То есть гомосексуалист. Неочевидно, но настойчиво присутствуя в "Завтраке у Тиффани" (чьей предтечей, по мнению многих критиков, является "Летней круиз"), это соображение сегодня докатилось до самых массовых продукций типа модного сериала "Секс в большом городе" и слащавой голливудской комедии "Свадьба моего лучшего друга".
Так вот, того самого Капоте, который нашел интонацию, чтобы сказать об этих и множестве других вещей, впоследствии оказавшихся главными, когда-то волновали межсословные отношения юной Грейди Макнил и их трагические последствия. Прочитать про них стоит хотя бы для того, чтобы потом подумать, что из всего этого выросло. Тем более что читать придется всего 180 маленьких страничек.