Делегация российских писателей во главе с руководителем Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаилом Сеславинским приняла активное участие в закончившемся на минувшей неделе Женевском салоне книги и прессы. Василий Аксенов, Виктория Токарева, Алексей Варламов, Дмитрий Гуцко, Юрий Поляков и главред журнала "Саквояж СВ" Александр Кабаков наслаждались свежим швейцарским воздухом, белковой морской пищей и духовной близостью собратьев по перу, облюбовавших эти места в прошлые века.
Глава Роспечати Михаил Сеславинский поднялся на сцену павильона, где проходила выставка. Несмотря на высокий рост, он потерялся между двумя сопровождавшими официальную делегацию гвардейцами. Гвардейцы сжимали в руках огромные тесаки. Сеславинский покосился на них и произнес: "Для России большая честь стать почетным гостем Женевского книжного салона!" После протокольного приветствия он неожиданно продолжил: "Вкратце напомню вам сюжет 'Преступления и наказания' Достоевского: студент Раскольников зарубил топором старуху-процентщицу. В руках у ваших гвардейцев топоры, это значит, что в Швейцарии любят и ценят русскую литературу!" Зал засмеялся после перевода.
Больше всех восхищался Швейцарией Эдвард Радзинский. В белых кроссовках и в широкополой шляпе он каждый вечер совершал длинные пешие прогулки. "В какое удивительное время мы живем: люди переехали из общежитий в замки, с дачных шести соток — на огромные яхты. Это потрясающе!" — восхищался историк современностью. Василий Аксенов особой радости по этому поводу не испытывал, говорил о том, что деньги — это зло. Но при этом почему-то оправдывал миллиардера Михаила Прохорова. "Как же его угораздило так попасться (после скандала с участием французской полиции в Куршевеле.— Ъ),— удивлялся Аксенов.— Но ничего, мы за него! Так держать!" Швейцарский климат женскую половину писательской делегации настраивал на романтический лад. Писательница Виктория Токарева вспоминала о своей встрече с мэтром итальянского кинематографа Федерико Феллини, поэтесса Вера Павлова зачитывала эротическое, но при этом весьма пристойное стихотворение про Бориса Ельцина. Речь шла о том, что "во сне он был ничего вполне". Александр Кабаков, Алексей Варламов, Дмитрий Гуцко, Юрий Поляков и Валентин Лавров честно отрабатывали экскурсию на швейцарскую землю: участвовали в круглых столах, ужинали в русской миссии при ООН, ездили в Берн — в библиотеку Восточной Европы при Бернском университете.
Тем временем в маленькой придорожной пиццерии сидели друг напротив друга глава Роспечати Михаил Сеславинский и известный библиофил и литературовед Алексей Венгеров. "Я уже не молод, хотя и очень бодр,— объяснял господин Венгеров своей спутнице, начинающему литератору по имени Лола,— и когда я утром подхожу к книжному шкафу и глажу по корешку прижизненное издание Пушкина, я, знаете ли, деточка, испытываю ощущение, близкое к оргазму". "Вы посмотрите на этих чиновников,— продолжал Венгеров, указывая на господина Сеславинского.— Михаил Вадимович, вот вы зачем накачиваете страну нефтедолларами, вы знаете, что из-за этого растут цены на антикварные книги?" Михаил Сеславинский еле заметно закипал, но молчал. "Объясните мне, а зачем вы роняете доллар? — не унимался Венгеров.— И вообще, не понимаю, зачем вы меня сюда привезли? Мне и в Москве было неплохо". Тут господин Сеславинский взорвался настолько, насколько ему позволяла его интеллигентская сущность: "Почему вы предъявляете ко мне претензии про нефтедоллары, я к ним не имею никакого отношения! Вы пользуетесь тем, что пока так и не отдали мне обещанные автографы Блока, я у вас на крючке". "Не отдал,— самодовольно заметил Венгеров,— а иначе вы бы не стали меня слушать. Будете плохо себя вести, я обложки испачкаю. Кстати, не могли бы вы нас сфотографировать вместе с Лолой на память?" Гримаса страдания исказила лицо господина Сеславинского, но он послушно потянулся к фотоаппарату.
На следующий день писательская делегация отправилась в курортный город Монтре — пройтись по памятным местам Владимира Набокова, где он прожил последние 17 лет жизни. Его памятник стоит на лужайке перед шикарным отелем "Монтре-Палас". Писатели поднялись на шестой этаж. Набоков занимал шесть комнат, посетителям показывают одну: совсем маленькую, с видом на Женевское озеро. Ее может снять любой желающий за 1 тыс. франков в сутки. Михаила Сеславинского и его советника, большого знатока швейцарских предместий Владимира Григорьева, сопровождала все та же литератор Лола. "Как символично",— зашептались писатели, когда господин Сеславинский в компании Лолы выходил из номера Набокова. "Вообще-то у меня полное имя Лола, а не Лолита",— заметила литератор. "Все равно символично",— единогласно отрезали писатели.
Буквально на один день на выставку — поддержать писательскую делегацию — прилетел советник президента РФ по СМИ Михаил Лесин. Господин Сеславинский на совместном ужине хвастался недавно приобретенным автографом Набокова. Это было письмо-рецензия журналисту и начинающему автору Рощину. Еще в Москве его суть остроумно изложил известный книголюб Константин Эрнст: "Рассказы ваши полное дерьмо, но все равно большое спасибо за то, что вы мне их прислали".
За два часа до отлета на родину, ранним швейцарским утром господа Сеславинский и Григорьев ворвались в местный часовой магазин. Перебудив всех продавцов и нещадно торгуясь, они приобрели женские часы Chopard из последней коллекции сэра Элтона Джона. "А они действительно женские?" — интересовался Григорьев, намекая на нетрадиционную ориентацию господина Джона. "Женские, женские",— уверенно отвечали швейцарские часовщики, но скидок не давали. Часы чиновники приобрели в подарок своей близкой знакомой и намекнули, что сверять их точность она будет с боем курантов на Спасской башне. Увешанная швейцарскими колокольчиками, жуя горький шоколад и вспоминая общение с поклонниками, писательская делегация вернулась в дождливую Москву.