ОТЦЫ с Андреем Колесниковым

Я слишком поздно узнал про Мавзолей. Слишком поздно. Ну, я же даже предположить не мог, что детей в детских садах все еще водят в Мавзолей. В страшном, как говорится, сне (каким, по моим представлениям, и является посещение Мавзолея) не мог представить.

Но это случилось. Причем случилось как-то очень буднично. Я должен был встретиться с детьми вечером и поехать с ними за город. Они бежали мне навстречу, задыхаясь на ходу. Я был счастлив, потому что понял, как скучают они по мне, и даже успел подумать, что надо бы, конечно, видеться с ними почаще.

Подбежав первой, Маша крикнула:

— Папа! Папа! Мы видели убитого человека!

Я сразу подумал, что наконец произошло то, чего надо было бы избегать как можно дольше. Они где-то увидели покойника. На улице кому-то стало плохо раз и навсегда. Или машина сбила, не дай Бог, старушку. Это может произойти с кем угодно в любой момент, и это то, что им вообще-то необязательно видеть, чтобы безобидно повзрослеть.

Тут и Ваня подбежал и крикнул:

— Я Ленина видел!

Клянусь, он так и сказал. Придумать можно было бы и посмешнее.

— Папа, я Ленина видел,— поспокойнее повторил Ваня.

— Где? — задал я самый неудачный вопрос.

Я только теперь понял, почему они так неслись ко мне. Они хотели сообщить мне эту невероятную новость. Сообщили.

Маша наморщила лоб, вспоминая, а Ваня сразу крикнул:

— В Мавзолее!

— Как вы там оказались? — переспросил я.

— Мы всей группой ходили,— гордо сказала Маша.— Позавтракали и поехали.

— Как вы могли поехать?! На чем?!

— На метро,— с недоумением глядя на меня, сказала Маша.— Папа, мы уже выросли.

— Ну ладно,— вздохнул я.— Ты, допустим, выросла. А Ваня?

— А Ваня тоже записался.

Оказалось, в младшей группе спросили, кто хочет вместе со старшей поехать в Мавзолей. У них есть такая практика: они берут пару маленьких из младшей группы со старшей группой на спецмероприятия, чтобы, видимо, взрослели не по годам. И Ваня, конечно, был первым, кто крикнул, чтобы его записали.

— Ну и что? — спросил я.

— Что ты хочешь знать? — переспросила Маша.

— Чтобы вы рассказали всю правду. Всю, без утайки. Что вы видели, что чувствовали.

— Я буду первый рассказывать,— быстро сказал Ваня.

— Давай,— вздохнул я.— Как вы туда зашли?

— Ну, мы шли парами, потом нам сказали, чтобы мы построились по одному.

— И вы зашли?

— Нет.

— А что еще?

— Я шапку снимал,— сказал Ваня.

— Воспитательницы это сказали?

— Нет. Они молчали. Там были какие-то дядьки.

— Живые,— вставила Маша.

— Они сказали, что в шапках не пускают,— сказал Ваня.

— И ты снял?

— Конечно. Синюю, с помпоном,— разъяснил Ваня.

— Ну, зашли вы. И что увидели?

— Нет, еще не зашли,— Ваня горько покачал головой.— Они нам еще рассказали, почему его убили.

— Убили?

— Да, его какой-то знакомый убил. Очень злой.

— А не говорили фамилию?

— Говорили, но я не запомнил,— с сожалением сказал Ваня и с надеждой посмотрел на сестру.

Но она тоже развела руками.

— Ну, вы все-таки зашли потом?

— Конечно.

— И?

— Он мне понравился,— сказал Ваня.

— Понравился?! — с ужасом переспросил я.

— Да,— твердо повторил Ваня.— Очень.

— И чем?

— Он светился.

— То есть? Нимб у него, что ли, какой?

— Ну, папа,— начал терять терпение Ваня,— сходи и посмотри сам. Светился.

Тут я, кажется, вспомнил. Там же кругом такая полутьма, а потом — бах! — и он лежит под какими-то лампами, которые и снизу, и сверху, как в прозекторской.

— Тебе страшно было? — помедлив, спросил я.

— Нет! — удивился Ваня.— Я еще раз хочу сходить. С тобой. Пойдем?

— Нет,— сказал я.

— Почему? — Ваня посмотрел на меня так пристально, что я понял: готовится масштабно разреветься.

— Выбирай,— быстро сказал я,— на роликах или в Мавзолей?

— На роликах! — крикнул Ваня.— А потом в Мавзолей.

— А потом в Мавзолей или "Человека-паука-3" в кинотеатре смотреть?

— А там будет зеленый гоблин? — уточнил Ваня.

Я хотел ему сказать, где он уже видел зеленого гоблина, но сдержался.

— Будет,— кивнул я.

— Пойдем смотреть "Человека-паука",— согласился Ваня.

— А ты, Маша, что можешь рассказать? — повернулся я к дочери.

— Я подумала, что он живой и сейчас повернется. Он как будто просто спит и сейчас проснется. Я не верила, что он мертвый.

— А когда поверила?

— Когда все поверили, тогда и я поверила. Я не понимала, почему его на кладбище не похоронили. Но потом мне рассказали.

— И почему?

— Потому что он в Бога не верил.

— И кто тебе рассказал? Мама?

— Нет,— сказала Маша.

— Воспитательница?

— Конечно, нет.

— Ну, кто тогда?

— Он просил не выдавать его.

— Маша, скажи, пожалуйста,— попросил я.— Дело очень серьезное. И потом, я все равно уже понял, кто.

— Ты понял, что Федя? — недоверчиво переспросила Маша.

— Конечно, понял,— с облегчением сказал я.

Федя старше Маши почти на два года и, как выяснилось, все понимает правильно. А я еще думал, разрешить ли Маше дружить с мальчиком, который настолько старше ее. Такой ведь поматросит и бросит.

Теперь разрешу.