В Москву на открытие своей выставки "Мир с высоты" (Ъ подробно писал о ней 17 июля), размещенной прямо на Чистопрудном бульваре под открытым небом, приехал знаменитый французский фотограф ЯН АРТЮС-БЕРТРАН. Он уже 15 лет снимает мир с вертолета. Его снимки красивы, а подписи к ним — ужасающи. С борцом за мировую экологию МАЙЯ Ъ-СТРАВИНСКАЯ попыталась поговорить о фотографии.
— Большинство фотографов, помешанных на экологии, предпочитают акцентировать внимание на проблеме, чтобы урон, нанесенный окружающей среде, бросался зрителю в глаза. Почему вы разделили сам объект и причину вашего к нему интереса?
— Съемка с воздуха дает дистанцию. Я даже думаю, что вообще самая важная фотография — это фотография из космоса, которая была сделана космонавтами. Эта фотография показывает, что земля — единственная живая планета и цельный организм. И люди — его часть. Крокодил из Африки или змея из Австралии — это все мои братья. Мы все одна большая семья. И тот факт, что мы с вами живем в городах, не отменяет того, что мы все равно живем в природе. Я думаю, самая большая ошибка XX века — это то, что мы решили, что отделены от природы. И когда ты смотришь на человека в природе с высоты птичьего полета — понимаешь, как велика была эта ошибка. Когда человек чувствует свое единение с природой на фотографии, то и изложенную в подписи информацию он воспримет более личностно. Я этого и добиваюсь. А потом я исхожу из того, что земля — это произведение искусства, а не поломанный механизм.
— А почему в таком случае вы превращаете в произведения искусства самые ужасные последствия человеческой деятельности? На ваших работах экологические катастрофы выглядят удивительно красивыми.
— Ну я ведь художник, я во всем вижу красоту. Я глубинно ощущаю себя фотографом, поэтому даже кадры, сделанные в Чернобыле или Ираке, красивы.
— А зачем вы на ужас наводите лоск?
— Потому что человек восприимчив к красоте, а уродства он сторонится.
— Вас не смущает, что ваши снимки и подписи к ним порой очень косвенно соотносятся? Например, во взлетной полосе вы обнаружили только один недостаток, что ею пользуются самолеты, которые загрязняют атмосферу.
— Потому что так дальше жить нельзя, и об этом нужно говорить любыми способами.
— Нельзя жить с самолетами?
— Нет, ну конечно, авиация это достижение. Вот я сегодня прилетел в Москву на один день, а сто лет назад такого себе представить даже было нельзя. Но самолет выбрасывает в атмосферу огромное количество вредных веществ, которые загрязняют атмосферу. Полоса это символ. Я хотел сказать, что надо искать другие способы. А пока такие не найдены, неплохо бы задуматься над тем, какой вред наносим мы, когда летаем. Я вот все свои полеты компенсирую — подсчитываю часы, выбросы, а потом высаживаю деревья. Я убежден, что заботиться о мире должны люди, а не правительства. Каждый несет ответственность.
— А вы всегда путешествуете с камерой или иногда расслабляетесь и бываете простым туристом?
— Нет, туризмом я не занимаюсь.
— Вы 15 лет работаете в жанре аэрофотосъемки. Другие жанры вам неинтересны?
— Я ведь пришел к аэрофотографии случайно. В Кении я изучал львов и, чтобы заработать деньги, поднимал воздушные шары — так начал снимать. И теперь у меня это получается лучше, чем у кого-либо в мире. Так зачем мне что-то менять? Я свое нашел. А потом мне до сих пор смотреть на все сверху доставляет колоссальное удовольствие. Я фотограф истины, я фотограф, который говорит правду, и это мне нравится. И знаете, если быть до конца честным, я хоть и фотограф, но считаю, что подписи даже важнее, чем сами фотографии.
— Над каким бы местом вам хотелось пролететь?
— Ну нет такого особенного места. Я работаю по всему миру, и везде проблемы одинаковы, а значит, разницы в местоположении нет. Проблема всеобщего потепления едина. Но вообще-то я бы хотел съездить в Ирак, увидеть, как идут современные войны. Это, конечно, смешное и глупое занятие, но это другая тема.