В уличной драке один на один нередко есть третья, не участвующая в схватке, но стремящаяся изменить ее исход сторона. Это стоящая на почтительном расстоянии группа людей, которые наблюдают за происходящим и громкими выкриками пытаются оказать влияние на ход поединка. "Так ему и надо, врежь ему по первое число!" — кричат одни более сильному бойцу. "Остановись, ты же сейчас его прикончишь!" — пытаются перекричать их другие. "Немедленно прекратите мордобой и начните говорить друг с другом как цивилизованные люди",— бубнят себе под нос третьи, но пустившие друг другу кровь участники битвы, конечно же, не услышат их призывы. Бойцам сейчас явно не до этих людей, не до их советов. Между тем никто из стоящих поодаль не рискует разнять дерущихся. И при этом ни у кого из наблюдателей нет даже мысли о том, что часть вины за эту внезапно вспыхнувшую драку может лежать и на них, стоящих в стороне.
Примерно так выглядит сегодня реакция международного сообщества на последние события в Ливане. Сначала в полном бессилии воздействовать на ситуацию расписались Совбез ООН и Лига арабских государств. Затем настала очередь "большой восьмерки". Звучащая на саммите в Санкт-Петербурге разноголосица по данному вопросу показывает, что конфликт застал мировые державы врасплох. И рецепта выхода из ситуации у них нет. Джордж Буш, пусть и с оговорками, демонстрирует понимание силовой акции Израиля. В свою очередь европейские лидеры решительно возражают против израильских бомбежек ливанской территории. Россия же пытается поженить эти два подхода, чтобы быть и с теми, и с теми. С одной стороны, она разделяет гнев и возмущение действиями террористов из движения "Хезболла", захватывающих заложников и обстреливающих израильскую территорию. А как же может быть иначе после Буденновска, Беслана и всего остального? С другой стороны, Владимир Путин говорит о том, что "применение силы должно быть сбалансированным". При этом он считает, что помимо освобождения заложников Израиль "преследует и другие цели". Причем говорит это российский лидер с явным сожалением, если не сказать — с осуждением.
Однако что значит "сбалансированное применение силы", если мы однажды допустили возможность ее применения и джинн уже выпущен из бутылки? И кто должен определять силу удара: непосредственно тот, кто бьет, то есть в данном случае Израиль, или тот, кто играет роль наблюдателя? Тезис о недопустимости неизбирательного применения силы в случае с Ливаном не работает: в самом деле, как наказать "Хезболлу", которая буквально вросла в тело этой страны, включая контролируемые ею мирные кварталы Бейрута, и при этом избежать жертв? Но у Израиля сегодня нет выбора. И помимо освобождения заложников он в самом деле преследует иные цели, а именно пытается решить проблему угрожающей ему с чужой территории "Хезболлы". Потому что никто за израильтян, увы, эту проблему решить не может. Израиль хочет быть сильным. Потому что слабых бьют. Последнее замечание, кстати, также принадлежит Владимиру Путину.