Вообще-то моя дочь Варя совершенно равнодушна к одежде. Это, вероятно, генетическое свойство, потому что Варин старший брат Вася тоже с младенчества полагал, будто главное достоинство хорошей обуви — отсутствие шнурков, а главное достоинство хорошей одежды — отсутствие пуговиц. Ну, просто потому, что лень застегивать. Варя вполне разделяет этот прагматичный братнин подход к одежде, каковое обстоятельство, надо сказать, принесло мне немало разочарований.
Сто раз я приезжал из всевозможных командировок и привозил Варе самые прекрасные в мире платья. Я торжественно распаковывал чемодан. Я извлекал из чемодана красоту, способную привести в восторг всякую девочку (равно как и мальчика, девушку, юношу, мужчину, женщину, бабушку, дедушку), но Варя, едва взглянув на платьица и юбочки, отбрасывала их в сторону, хватала простейший кулек конфет, купленный в "дьюти фри" перед самым отлетом, и, счастливая, целых полчаса показывала кулек каждому встречному со словами: "Посмотрите, какой мне папа привез чудесный подарок". Через полчаса кулек бывал уничтожен.
Если Варя и интересуется одеждой, то только дедушкиной. Варин дедушка, то есть мой папа, по старой еще советской привычке полагает, что всякая вещь покупается человеком один раз и на всю жизнь. От этого дедушка на одном и том же автомобиле ездит восемнадцать лет, ботинки носит лет по пять, утверждая, будто они все еще как новые, а про джинсы дедушка думает, что для того их и придумали американские ковбои в качестве спецодежды, чтобы джинсы никогда не рвались даже в условиях скотоводства. Дедушка действительно так аккуратно носит джинсы, что они никогда на нем не рвутся. Они как-то истлевают, постепенно переставая быть штанами из толстой дерюги и превращаясь в штаны из бесцветной марли.
Варя внимательно следит за состоянием дедушкиных джинсов. То и дело как бы невзначай девочка трогает деда за коленку и однажды говорит:
— Дед, тебе пора купить джинсы.
— Эти еще совсем как новые,— возражает дедушка.
Тогда Варя дожидается, чтобы я пришел с работы, и апеллирует ко мне:
— Папа, деду пора купить новые джинсы.
— Почему же он не купит?
— У него нет денег,— вздыхает Варя с тем притворным отчаянием, с каким, вероятно, вздыхают в ее присутствии воспитанные в безденежье бабушка и дедушка.
— Как это нет денег? — возмущаюсь я.— Я же давал ему деньги и на хозяйство, и просто так давал, и еще у него есть пенсия.
— Все деньги,— отвечает Варя драматически,— у дедушки отняла бабушка, потому что бабушке надо было купить много очень нужных лекарств, очень умных книг и очень полезных вещей.
Дальше начинается весьма комическая сцена: я уговариваю отца взять сто долларов и купить себе джинсы, а отец уговаривает меня, что прекрасные джинсы можно легко купить рублей за пятьсот. И вот после длительных переговоров наступает наконец день торжественной покупки штанов.
Давеча это было так. Дедушка с Варей пошли в одежный магазин. Варя шла вприпрыжку, поскольку ее очень забавляла перспектива покупать джинсы для дедушки. В магазине дедушка, подивившись публично невероятной дороговизне, направился со штанами в примерочную кабинку. Варя осталась снаружи. Дед говорит, что оставил Варю всего на минуту. Вышел из кабинки, а Вари нет.
— Варя! — позвал дед.
Девочка не отзывалась. Ее не было ни в джинсовом отделе, ни в соседнем, ни вообще где бы то ни было поблизости.
— Варя! — дедушка побежал из отдела в отдел искать пропавшую внучку, позабыв даже, что на нем новые и не оплаченные еще джинсы.— Варя! Варя! Ты где! Вы не видели тут рыжую девочку с хвостиками? — спрашивал дед каждого встречного.
Впрочем, Варя довольно быстро нашлась. Кто-то из покупателей магазина сказал, что девочка с рыжими хвостиками — в отделе свадебных платьев, и там вокруг нее толпятся все продавщицы.
Варя стояла в отделе свадебных платьев на табуретке. Вокруг Вари действительно толпились человек десять продавщиц и примеряли на Варю бледно-голубое платье из тех, в которые наряжают детей на свадьбах, чтобы дети подарили невесте букет флердоранжа, или понесли за невестой шлейф, или просто придавали трогательности свадебной церемонии.
— Посмотри, дедушка, какая красота,— прошептала Варя.
Вот для подобного-то случая дед и припрятывал деньги, которые я давал ему на хозяйство или на ремонт насквозь проржавевшего автомобиля. Вот для подобных-то случаев дед припрятывал и пенсию. Это платье, которое нельзя считать одеждой, а следует считать карнавальным костюмом, кажется, было первым платьем в Вариной жизни, покупка которого доставила девочке настоящее и достаточно безмерное счастье.
Вечером, когда мы с женой вернулись домой, Варя не вышла встречать нас, а только кричала из-за запертой двери своей комнаты:
— Не входить! Не входить! Мама и папа, не входить!
Минут через пятнадцать (довольно много времени ушло на шнуровку корсажа) Варя вышла из комнаты той неестественной походкой, какой ходят обыкновенно танцовщицы ансамбля "Березка". Наша дочь была ослепительна в нежно-голубом платье с кринолином. Наша буйная девочка, обыкновенно являющаяся еще и лошадью или драконом, а потому прыгающая, топающая или вовсе передвигающаяся на четвереньках, шла на этот раз совершенно бесшумно, прямо держа спину и развернув плечи. Наша вечно встрепанная Варя, каждый день уговаривающая нас остричь ее ежиком на том основании, что прекрасные рыжие локоны очень мешают ей бегать и купаться, на этот раз распустила волосы по плечам и шла, потупив взор, как в полувековой давности диснеевских мультиках потупляли взор принцессы. Наша отчаянная рыжая шпана, руки которой, как правило, заняты какой-нибудь брызгалкой или колотушкой, на этот раз вытягивала пальчики и изгибала запястья так, словно невидимый принц танцевал с нею менуэт.
Варя почти час танцевала перед нами медленные танцы с невидимым принцем, и неизвестно откуда вдруг взялась в Вариных движениях совершено не свойственная девочке жеманная грация. Наконец Варя сказала:
— Ладно, помоги мне, мама, снять платье, я пойду тузить деда.
Варя оделась в домашнюю одежду, пронеслась через всю квартиру на четвереньках и ужасно топая, ибо изображала лошадь. И принялась тузить деда, каковой лежал в гостиной на диване и ждал, когда же его уже наконец начнут тузить.
Вечером, укладываясь спать, Варя сказала:
— Папа, если у меня теперь есть такое принцессочное платье, значит, я должна, как настоящая принцесса, бояться червяков, пауков, гусениц и змей.
— Не могу себе представить, Варенька, чтобы ты боялась червяков.
— Да, червяки очень интересные. С ними интересно играть. Так что я лучше буду бояться пауков. Все равно они всегда убегают и никогда не даются в руки.