Хорошо сепарированный клавир

В прокат выходит «Ненормальный» — режиссерский дебют актера Ильи Маланина, открывавший в этом году кинофестиваль «Дух огня» в Ханты-Мансийске. По-ученически старательно снятая картина довольно наивно подходит к теме инвалидности, но содержит и разумную идею о необходимости своевременной сепарации родителей от выросших детей. Нравственный прогресс в отечественном массовом кино констатирует Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Синопсис «Ненормального» на первый взгляд напоминает недоброй памяти фильм Михаила Расходникова «Временные трудности», который в 2018 году выпустил на экраны тот же кинопрокатчик, компания «Централ Партнершип». Там отец в исполнении Ивана Охлобыстина излечивал своего сына от ДЦП путем унижений, психологического насилия и вывоза его в одиночку в лес на встречу с медведем (ну и еще немного гимнастики и упражнений). В результате отпрыск становился успешным бизнес-коучем. В картине Ильи Маланина отчим в исполнении Александра Яценко тоже удивительным образом излечивает приемного сына от неизлечимого заболевания — митохондриальной миопатии, и тот становится талантливым пианистом и композитором.

Правда, «Ненормального» можно считать символом прогресса, который за прошедшие шесть лет как-то незаметно произошел в отечественном массовом кино. В методах героя Яценко, судового инженера Юрия, свято верующего все в те же гимнастику и упражнения в противовес фармакологии, нет никакого насилия. Он искренне любит мальчика Колю (Елисей Свеженцев) и в своей доморощенной терапии следует за его склонностями и желаниями — например, заметив Колин интерес к музыке, именно ее делает ключом к их совместным занятиям. Более того, когда мальчик с досадой называет самого себя «ненормальным», Юрий произносит убедительный монолог о том, что нормальность сильно переоценена: ведь «нормальные» люди, вроде Колиного родного отца, бросившего семью, как только сыну поставили диагноз, не выполняют своих обещаний, обманывают и предают, считая все это нормой. Инвалидность же не делает Колю каким-то не таким — хотя авторы все еще не видят другого хеппи-энда для него, нежели чудесное излечение.

Последним, однако, дело не ограничивается. Линия из прошлого, в которой Юрий учит Колю ездить на велосипеде и играть в футбол, одновременно постепенно прокладывая путь к сердцам его мамы (Наталья Кудряшова) и бабушки (Надежда Маркина), завоевать которую оказывается сложнее всех, переплетается с современной, в которой выросший и уже совершенно здоровый Николай (Илларион Маров) вместе с отчимом приезжает в Шанхай на международный конкурс пианистов. Тут в картине намечается новая точка напряжения: беззаветная любовь приемного отца, когда-то служившая Коле опорой, теперь начинает его ограничивать и душить.

В детстве поощрявший самостоятельность мальчика, отчим упорно отказывает уже юноше даже в самых простых ее проявлениях. Например, настаивает на том, чтобы тот не гулял по Шанхаю, а сидел в номере, занимался, четко видел перед собой главную цель — победить в конкурсе и не отвлекался от нее на чужеземные красоты и симпатичную переводчицу-китаянку с русским именем Анна (Сюй Шиюэ). Здесь авторы используют нехитрую, но доходчивую метафору: в то время как другие участники конкурса упоенно импровизируют, Юрий требует, чтобы Коля играл Шопена ровно так, как написано, ни на одну ноту не отступая от того, что он считает единственно правильным звучанием.

Так история о преодолении превращается в рассказ о конфликте поколений, тем не менее вполне уважительном — герои только раз позволяют себе повысить голос друг на друга. Теперь Юрию приходится бороться уже не с приговорами врачей, а с собственными затвердевшими до косности убеждениями и расширять свой взгляд на мир, допуская в него пугающие поначалу мысли о том, что иностранцы не обязательно хотят тебя обмануть или подставить; что Шопена можно играть по-разному; что взрослый человек, которым во многом благодаря его заботе и труду стал его приемный сын, может сам принимать решения и нести за них ответственность. И только приняв все это и позволив себе отпустить этого человека в его собственную жизнь, он наконец становится ему настоящим, не названым отцом.