мода
Началась парижская неделя pret-a-porter, последняя в череде прочих — ей предшествуют Нью-Йорк, Лондон и Милан. Она, как правило, подводит итоги и показывает моду следующего сезона с не самой практичной, зато с самой художественной стороны. Из Парижа — ОЛЬГА МИХАЙЛОВСКАЯ.
Для корреспондента Ъ парижская неделя началась с показа Жан-Поля Готье, дизайнера, чей коммерческий успех поражает своей стабильностью, шоу — своей театральностью. На сей раз он показал готическую сказку на фоне закатного неба и дымчатых шифоновых облаков. Лесные дивы с длинными развевающимися локонами в одеждах, словно сотканных из мха и дыма, бродили по подиуму с собаками, кошками и даже совами. Голая палевая кошка сливалась с шубой такого же нежно-розового цвета, огромный пушистый, как шар, кот своей мастью более всего напоминал грозовую тучу, а афганская борзая манерным тонким силуэтом идеально соответствовала формам пальто и платьев — узким, облегающим сверху и расширяющимся к низу. Шифон, наслоенный на бархат, да еще в сочетании с золотым шитьем, напоминал о богатстве ренессансных одежд, при этом широкие кожаные пояса-корсажи поверх объемных кашемировых пальто читались как явный намек на любимые дизайнером 80-е. Однако само шоу словно вовсе не имело отношения к прозе современной жизни — скорее походило на съемочную площадку высокобюджетной голливудской сказки.
В тот же день Джон Гальяно в коллекции для Christian Dior попытался поддержать это мрачное готическое настроение. Коллекция так и называлась — Gothic chic. Однако девочки-модели в черных повязках на головах и темных очках в пол-лица больше походили на мрачных агрессивных панков образца 80-х, для которых кто-то по случаю сшил дорогую одежду из кожи, меха и шерстяного букле. Девочки выходили на скользкий металлический подиум, проходя сквозь ряд пластиковых занавесей. Каждая вторая врезалась в эти занавеси лбом. То же самое случилось и с самим Гальяно, когда он выходил на поклон, как всегда, в окружении четырех охранников. Для его пафосных поклонов подобная накладка оказалась весьма некстати, зато это происшествие немного разрядило атмосферу после показа, пропитанного нарочито вульгарной агрессией.
А на следующий день дизайнер Патрик Робинсон показал свою уже третью коллекцию для дома Paco Rabanne. Она оказалась намного лучше двух предыдущих и продемонстрировала, как можно вспоминать 80-е, оставаясь в рамках столь модного в этом сезоне романтизма. Откровенно средневековые мотивы, которые в те самые 80-е тоже были в ходу, у дизайнера получились отлично: он использовал накидки из твида, меха и трикотажа, пальто с меховыми оторочками, многодельные вставки из плиссе и крупные вязаные детали. Если бы дизайнеру еще удалось удержаться от нескольких страшно перегруженных ненужными подробностями платьев и пальто, то коллекция и вовсе была бы отличной.
И если коллекция Патрика Робинсона стала для многих неожиданностью, то от Хуссейна Чалаяна всегда ждут если не чуда, то уж точно большего, чем от всех остальных. Главный концептуалист в современной моде и, безусловно, один из самых блистательных дизайнеров нашего времени, он уже не однажды пытался соорудить гибрид мебели и одежды. На сей раз получилось наиболее жизнеспособно. Большие дутые воротники походили на диванные валики, а рукава — на подлокотники кресел, стеганый бархат недвусмысленно намекал на диванную обивку. Самое странное, что в результате всех этих экзерсисов получилась очень красивая одежда с мотивами ар-деко и некоторым реверансом в сторону элегантности 50-х.
Оливье Тискенс, дизайнер дома Rochas, хоть и не концептуалист вовсе, но тоже всегда стоит чуть поодаль от вечной чехарды модных тенденций. Впрочем, нынешний сезон совпал с его всегда несколько меланхоличным романтическим настроем. Эта коллекция была похожа на одежду для готической принцессы, перенесенной в современную жизнь. Даже брючные костюмы с глухими жилетами и белыми сорочками походили на рыцарские латы. Вытянутые линии, узкий стройный силуэт с непременным расширением к низу, серо-бело-дымчатая гамма — все на грани минимализма. А вечерние платья и вовсе походили на дым, обернутый вокруг тела. И то, что вдоль одного из них словно была натянута черная струна с сидящими на ней птичками, лишь добавило ощущения нереальности. Коллекции Тискенса всегда чуть-чуть нездешние. И сам он похож на пришельца из другой эпохи. Хрупкий юноша с огромными черными глазами и длинными черными волосами. Он всегда смущается, когда выходит на поклон, и, похоже, продолжает нервничать даже тогда, когда слышит, что зал ревет от восторга. Похоже, все эти сумрачно-средневековые коллекции и есть главное парижское настроение сезона.