Пророк пороков

80 оригинальных гравюр, составившие цикл "Каприччос", из музея города Фуэндетодос, где родился Франческо Гойя, впервые доставлены на Украину. В культурной жизни Киева последних десятилетий трудно назвать другое событие такого же масштаба. Уже сегодня очевидно, что демонстрация серии офортов, давно признанных прологом европейской живописи ХХ века, войдет в историю украинской столицы как один из наиболее ярких выставочных проектов начала столетия.

Над циклом "Каприччос" Гойя начал работать в переломном 1794 году, когда вслед за Францией, переживающей крах великой революции 1789-93 годов, Европа погрузилась в атмосферу уныния и массового разочарования в прежних идеалах. Культ разума, провозглашенный французскими просветителями, обернулся якобинской диктатурой и сотнями виселиц по всей стране — неудивительно, что чуткий художник начинает новый цикл с гравюры, символически названной "Сном разума" ("Сон разума порождает чудовищ"). Впоследствии Гойя признавался, что "Каприччос" стали его первой работой, выполненной не по заказу испанского короля Карлоса IV или мадридских вельмож, а по внутреннему побуждению запечатлеть образ своей эпохи — бурных десятилетий краха прежнего уклада жизни и рождения нового способа мыслить и чувствовать, определивших искусство следующего, романтического века.

На фантасмагориях "Каприччос" сказалась, однако, не только массовая депрессия, пережитая европейцами на рубеже веков, но и личная трагедия художника. Осенью 1792 года, побывав в Кадисе, на берегу океана, Гойя тяжело заболел: сильнейшие головные боли, потеря зрения, постоянный шум в ушах и паралич правой руки надолго лишили его душевного равновесия и способности писать. Спустя несколько недель зрение восстановилось, но рука еще долго оставалась недвижимой, а слух исчез навсегда. Отныне речь других людей он понимал только по движению губ, а в ушах вместо уличного шума, рокота прибоя, музыки и щелканья кастаньет повис монотонный омерзительный гул.

В традициях искусства XVIII века "каприччос" (капризы) — весьма распространенный жанр, сюжеты для которого, как правило, поставляла фантазия художника или национальный фольклор. Из развлекательной безделки, любимых каникулярных забав собратьев-живописцев Гойя превратил рисовальные опыты в жанре "каприччос" в едкое социальное высказывание. На его гравюрах причудливые порождения авторской фантазии становились диагнозом нравственного упадка общества, а мифологические образы оказывались инструментом философских обобщений. Офорты цикла пестрят фигурами животных — ослов, сурков, баранов, шимпанзе, за которыми угадываются вполне реальные персонажи или человеческие пороки. С особым сарказмом Гойя изображает выскочек всех мастей: тупоумного осла, готового кичиться своей родословной ("Вплоть до третьего поколения"), его тщеславного собрата, падкого на лесть придворного живописца ("Точь-в-точь"), говоруна-попугая, бездарность которого обеспечивает ему успех среди трусливых сановников ("Какой златоуст!"). Ироничные подписи к рисункам служат не только комментарием к аллегорическому сюжету, вымышленному художником, но своеобразной маскировкой истинного смысла большинства работ, который отнюдь не сводится к уколам в адрес своих современников.

ЕЛЕНА Ъ-РЫБАКОВА