Тридцатилетние женщины, подруги, живут на Манхэттене, ходят на свидания, строят карьеру, покупают платья, сидят в кафе и постоянно обсуждают секс и отношения: таково краткое содержание сериала «Секс в большом городе» — и тогда, в девяностые/нулевые, эта формула женской жизни обеспечила ему колоссальный успех. Ровно то же и те же самые женщины делают в сериале «И просто так» — только прошло 25 лет, и им уже не 30, а сильно за 50,— и это выглядит удручающе. Не потому что они постарели, а потому что совсем не изменились.
Фото: HBO
Фото: HBO
«И просто так», второй сезон которого недавно закончился,— сериал откровенно слабый, разоблачать его незачем, он и так мало кому понравился, достаточно взглянуть на рейтинг. Но одна вещь в нем интересна и показательна — он осуществляет весьма характерную подмену: под видом антиэйджизма тут продвигается набор эйджистских (и сексистских) клише. Причем делается это не злонамеренно, а чистосердечно: авторы, похоже, искренне уверены в том, что дали своим героиням возможность прекрасно справиться с возрастом.
Если в первом сезоне эти женщины мучительно приноравливали себя к нормам новой этики, пытались справиться со своей, внезапно осознанной ими немолодостью и, что называется, заново искали себя, то во втором этот вес уже взят: они вновь вошли в колею.
Правда, выясняется, что это хорошо известная им и нам колея — женщине в мире «И просто так» иной, кроме однажды выбранной, не положено: она может бросить карьеру, но если решит к ней вернуться, то будет делать то же, что прежде. Мужчины в этом мире могут позволить себе переквалифицироваться из стилистов в булочники, из плотников в фермеры, из непонятно кого в буддистские монахи. Для женщин же демонстрацией того, что в за 50 еще все возможно, становится возвращение на примерно те же позиции (на самом деле чуть поплоше), на каких они были 25 лет назад,— после разнообразных жизненных катаклизмов и манифестов о переменах.
Кэрри, получив совет позволить себе все, что поможет ей выйти из депрессии, возвращается домой с кучей пакетов с туфлями (теми же самыми лодочками на шпильке, да). Шарлотта, решив доказать себе, семье и всем вокруг, что она личность, а не свихнувшаяся на контроле домохозяйка, опять идет продавать картины в галерею, как 25 лет назад (да, практически в таком же платье). И даже Миранда, переживающая самые, казалось бы, серьезные метаморфозы, вновь возвращается к работе юриста, хоть и не корпоративного (и да, к тем же брючным костюмам).
Но речь не только о профессии — вся жизненная стратегия восстановлена в полном объеме. У героинь не возникло ни новых интересов, ни новых пристрастий, ни новых способов проводить досуг, им оставлены только прежние радости — они заводят отношения, эмоционально их переживают и обсуждают друг с другом.
«Посмотри на нас — нам 56, а у нас по-прежнему есть hot sexy dates!» — говорит Миранда Кэрри. Это и есть главный маркер молодости, предлагаемый «И просто так»: тебя хотят — значит, ты ок, трахаешься — возраст побежден. Сцены горячего секса (как правило, в миссионерской позиции) открывают сезон и проходят сквозь него красной нитью. Как бы ни были приятны hot sexy dates, идея, что твоя самооценка должна зависеть от востребованности на рынке свиданий вечно, звучит, прямо скажем, пугающе. То есть нашим героиням так и не удалось соскочить с поворотного круга, на который они вступили еще четверть века назад,— они остаются крутиться среди так называемых позитивных клише молодости, верность им объединяет буржуазных обитательниц Upper East Side с левыми профессорками Колумбийского университета из Бруклина. Примечательно также, что вся эта настойчивая сексуализация прогрессивных немолодых женщин происходит в то самое время, как прогрессивные молодые женщины с этой сексуализацией борются.
Правда, к теме отношений с любовниками добавилась тема отношений с подрастающими детьми — и тут героинь настигает полная катастрофа. Они воспроизводят в общении с подростками весь набор родительских банальностей, который тех по определению бесит. Сериал дает им возможность быть по-прежнему живыми и смешными, и крутыми друг с другом и окружающими, почему он заставляет их быть такими унылыми клушами с собственными детьми, понять невозможно. И опять же, так плохо все именно у женщин, отцы ведут себя с детьми абсолютно нормально.
Ну и, конечно, одежда. Способ, которым тут одевают героинь, укладывается примерно в три слова — «все самое нелепое». Как женщины могут противостоять старению? Конечно, выбирая самые дикие цвета и расцветки, самые громоздкие и экстравагантные фасоны и самую неудобную обувь. Мужчины тут одеты как мужчины, подростки — как подростки, и только главные героини бредут сквозь нью-йоркский буран в розовых пальтишках с меховыми наушниками или волочат за собой по снегу какой-то безумный шлейф. При этом если 25 лет назад в их одежде, прическах, макияже могли возникнуть — да прямо часто возникали — небрежность, беспорядок, забавность, то в 50+ такого не допускается: только ухоженность, только идеальность. Волосы должны быть уложены в упругие волны, краска на глазах может расплыться только в наступивший с похмелья момент истины.
Вся эта заданность и предопределенность женского мира в «И просто так» возникает из нехитрой и по сути глубоко эйджистской (и сексистской) идеи: возраст (женский) — это то, что надо преодолевать. Надо постоянно добиваться, чтобы тебе было доступно все, что раньше, постоянно гнаться за собой прежней — но как бы на новом этапе. Настоящий антиэйджизм говорит нам совсем иное: старение — это цепь потерь и постоянной адаптации к ним. И если вкладываться в эту адаптацию, в изменение себя и своих жизненных обстоятельств, а не в то, чтобы сохранять видимость молодости, то на этом пути возникнут и новые возможности, и новые радости, и новые свободы. Среди прочего — свобода от необходимости всегда быть нарядной и желанной. Но ей совсем не обязательно пользоваться.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram