Вчера в Верховном суде Северной Осетии на процессе по делу террориста Нурпаши Кулаева обвинение продолжило оглашать показания потерпевших, данные ими на предварительном следствии. И только двое из них были непосредственно допрошены судом.
Тамара Цкаева оказалась в заложниках вместе с сыном-первоклассником. Он выбежал из школы сразу же после первого взрыва — это и спасло ему жизнь. Сама Тамара без чувств осталась лежать в спортзале.
— Когда я пришла в себя, увидела боевика, явно араба, с зачесанными назад волосами,— вспоминала женщина.— Он протянул мне руку и поднял на ноги. Я подумала, что сейчас он меня расстреляет, но этого не произошло. Он вместе с другими боевиками поднимал оставшихся в живых заложников и заводил или в столовую, или в актовый зал. Я попала в актовый зал, где меня и нашли "альфовцы". Я была ранена, и они на себе потащили меня вниз. Когда меня проносили мимо спортзала, я посмотрела внутрь и увидела трупы. Много трупов. Но они не горели. Потом я узнала, что случился пожар. Не понимаю, с чего... Видела, как выбегают из школы люди, как в них стреляют и они падают. Не видела, с какой стороны стреляли, но было очень страшно.
Гособвинение попросило Тамару Цкаеву рассказать о первом и втором дне пребывания в заложниках.
— Когда нас загнали в спортзал, боевики почти сразу начали переговариваться с кем-то по телефону, доказывали что-то, кричали,— рассказывала потерпевшая.— Потом они узнали, что по телевизору говорят, что нас 354 человека. Они дали учителям ручки и тетради и приказали составить список заложников. Потом об этом забыли, они просто смотрели телевизор и спрашивали у нас: "Вы знаете сколько вас?" Они от этого числа приходили в бешенство, кричали, что никто не хочет выйти на связь. Когда им в очередной раз не удалось связаться ни с Дзасоховым, ни с Мамсуровым (тогда — глава Северной Осетии Александр Дзасохов и председатель парламента Таймураз Мамсуров.— Ъ), боевики сказали нам, что не могут найти наших руководителей, что их все время не оказывается на месте. После этого уже в первый день они объявили, что начинают голодовку, и перестали давать нам воду. Они говорили: "Вы своей России не нужны!" У каждого в руках был Коран, они молились и говорили, что пришли совершить джихад во имя Аллаха.
— А как произошел первый взрыв? — поинтересовалась гособвинитель Мария Семисынова.
— Не знаю, что взорвалось, но мне показалось, что это было рядом с моими ногами,— ответила потерпевшая.— Но бомба, которая там была, не взорвалась. Ходов (один из лидеров террористов Владимир Ходов.— Ъ), когда нас выводили боевики, кричал, чтобы мы шли быстрее, что там "одна бомба осталась и она вот-вот взорвется"...
Выступление потерпевшей Аллы Ханаевой-Рамоновой журналисты практически не услышали — на мониторе, установленном в зале для прессы, неожиданно пропал звук, а из всего допроса оказалась слышна лишь конечная фраза о том, что боевики требовали доктора Рошаля.
— Они говорили, что нам нужен Рошаль, потому что у нас с ним свои счеты,— говорила потерпевшая.— Наверное, за "Норд-Ост".
После допроса Аллы Ханаевой-Рамоновой гособвинение продолжило зачитывать протоколы допросов не явившихся в суд потерпевших — короткие документы объемом не более одной страницы. Вчера гособвинитель Мария Семисынова огласила 60 таких протоколов. В шесть часов вечера судья Тамерлан Агузаров объявил перерыв до четверга.