В российском прокате — «Призрачная станция», мистический хоррор из Южной Кореи, снятый по сценарию Хироси Такахаси, приложившего руку к классическому японскому «Звонку». Культовый хоррор 1998 года тоже впервые выпущен в российский прокат, и два фильма идут в кинотеатрах параллельно. Разбираемся, почему мистический бездонный колодец не так страшен в Сеуле, как был в Идзу четверть века назад.
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Теплой летней ночью на станции метро «Оксу» молодой человек, ожидающий поезда в сторону дома, замечает пританцовывающую пьяную девушку. Платформа пуста, состав еще плутает где-то в подземном лабиринте, а молодому человеку весело: не каждую ночь кореянки отбрасывают социальную стыдливость в публичных — пускай и безлюдных затемно — местах. Он тут же делится примечательным событием в чате — и в пылу переписки не замечает, как девушка исчезает в неизвестном направлении. Решив проверить, куда пропала незнакомка, полуночный пассажир находит свою смерть, так и не дождавшись поезда.
Из этой городской легенды, вошедшей в хоррор-альманах Хорана, автора пугающих вебтунов (корейских интернет-комиксов), и вырос фильм Чон Ён Ги. Впрочем, куда примечательнее, что сценарий написал Хироси Такахаси — соавтор культового «Звонка» Хидэо Накаты, сотрудничавший также с другой легендой японского хоррора Киёси Куросавой («Тропа змеи», 1998; «Предчувствие», 2017). По иронии в российский прокат известнейшая и новейшая работы Такахаси вышли в один день — и от такого соседства «Призрачная станция» проигрывает только сильнее.
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Страшилка Хорана верна короткой форме жути: одни скажут — предание, другие — байка у костра, третьи — крипи-паста. Мутируя с технологиями и сознанием человечества, фоновый страх незримого, неведомого и неотвратимого находит все новые способы проникнуть в тщательно выстраиваемый уют обывателя. История станции «Оксу» в альманахе соседствует с мистическими зарисовками о детской площадке, туманной бензоколонке и улице, где девушка, которая ночью возвращалась домой одна, встречает женщину с коленями задом наперед. Лаконизм и схематизм вебтуна играют банальностям на руку: открыл, быстро пролистал, напугался — все для фабулы, все для тревоги.
В кино такой фокус не пройдет: и герою, и локации, и нечистой силе нужно минимально проявить себя — хотя бы обозначить правила игры. В «Звонке», изобилующем метеорологическими особенностями Японии и дизайнерскими приметами 1990-х, с этим проблем не возникло, а недосказанность городской легенды обрела шокирующую мощь на фоне бума видеокассет, приглашавших потустороннюю злобу в каждый дом. Надо сказать, что повторить формулу успеха особенно не удалось ни режиссеру, ни сценаристу: например, англоязычный «Чат» (2010) Накаты, обещавший сердечный приступ от посещения интернета, вызвал у благодарной публики скорее недоумение.
Такахаси тоже всячески пытался вызвать духа былой славы, но в «Призрачной станции» совсем встал на старые рельсы, оставив, правда, сценку Хорана почти без изменений — в качестве пролога к фильму. Минус сальности в чате, которыми горемыка обменивался с коллегами, плюс кровавая развязка, не скрытая черным экраном с титром «Конец». Правда, про эффектное начало все благополучно забывают — ведь события, показанные в нем, произойдут лишь «месяц спустя»; хеппи-энда не будет. На самом деле двигатель истории — журналистка На Ён (Ким Бо Ра), работающая в таблоиде, но мечтающая менять общество к лучшему. Начальство же больше интересуют просмотры и горячие темы, с которыми у молодой женщины нелады: невинная подборка «летних красавиц», щеголяющих стильными нарядами, оборачивается иском от трансженщины, которую На Ён запечатлела, приняв пьяный кивок за согласие. Теперь журналистке требуется несколько хитов, чтобы покрыть юридические расходы редакции,— и тут как нельзя кстати подворачивается самоубийство на станции «Оксу». Стоит ли говорить, что за ЧП стоит мощное проклятие, которым заражают случайных прохожих загадочные дети с порядковыми номерами.
Знакомый зачин о журналистке против потустороннего в декорациях современной Южной Кореи обходится без особых ноу-хау: за четверть века технологии развились настолько, что классическая хтонь должна пугать пострашнее любых обновлений. Да, тиражи уступили место просмотрам (термину с легким потусторонним флером), но погоня за хайпом вперемешку с желанием докопаться до истины — вирус куда живучее, чем оспа из вселенной «Звонка». Чего не скажешь про стремление по новой напугать резкими крупняками обезображенных лиц и очередным колодцем со страшной тайной — тут самоповторы Такахаси, граничат с автошаржем. Само по себе и это невеликое прегрешение, но «Призрачная станция» слишком напоминает дораму — снятый в кратчайшие сроки телесериал, где сюжеты зачастую важнее режиссуры и визуальных решений (если не считать акцента на обуви На Ён — тоже привет культовой ленте Накаты).
Одно важное отличие в страхах Японии образца 1998 года и сегодняшней Южной Кореи Хироси Такахаси как будто предлагает, апеллируя к обиде не уникальной девочки, но, по сути, целого поколения. Станция «Оксу» возведена в 1980-е — во времена экономического подъема, благодаря которому все меньше корейских родителей стали отдавать детей на усыновление в европейские семьи, надеясь хотя бы так спасти их от ужасов и последствий войны с КНДР. Впрочем, за десятилетие цифра все равно достигла почти 100 тысяч — если верить фильму «Возвращение в Сеул» (2022), где показано, через какие трудности самоидентификации проходят корейцы, выросшие, например, во Франции. Что и говорить о тех, кому повезло меньше. Делать это между тем необходимо — как бы ни хотелось замуровать неудобную тему. Или хотя бы передать другому эту непосильную, проклятую ношу.
В прокате с 31 августа
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram