Перезапуск цифрового конвейера

Несмотря на то, что цифровизация промышленности в России началась примерно два десятилетия назад, цифровые решения до сих внедрены неравномерно. При этом в условиях ухода из страны зарубежных вендоров, предприятия вынуждены перестраивать свою работу и постепенно переходить на отечественный софт. В том, какие задачи решает цифровая трансформация, может ли иностранное промышленное программное обеспечение быть полностью заменено российскими аналогами и сколько на это потребуется времени, а также какова роль государства в интенсификации этих процессов, разбиралась корреспондент Business Guide Марина Ковалева.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Цифровизация промышленности — это процесс внедрения цифровых технологий в производственные процессы с целью повышения эффективности, улучшения качества продукции, снижения затрат и ускорения производственных циклов. Она включает в себя промышленный интернет вещей, систему так называемых цифровых двойников (особенно симуляционные модели), работу с большими данными как новую базу системы автоматизированного управления и модули искусственного интеллекта. «В целом общая задача цифровизации промышленности состоит в достижении нового уровня управления всеми производственными процессами»,— указывает Александр Неверов, директор Института психолого-экономических исследований.

Директор по развитию компании по разработке ПО «Формат Кода» Александр Жуков объясняет, что управление в промышленном производстве очень сильно зависит от данных, которые необходимо постоянно анализировать. «Без точных цифр и данных многие решения приходится принимать на базе эмпирических идей и подходов, которые, в свою очередь, почти всегда не применимы на 100%, а уровень соответствия модели и реальности не определен»,— добавляет он.

Эксперты отмечают, что цифровизация — это несколько логических уровней. «На первом уровне речь идет о возможности получать точные данные, сводить их в отчеты для принятия решений человеком. Например, склад продукции уже затарен — останавливаем линию. На втором — это частичная автоматизация решений: температура раствора выше проектной, реакция прошла быстрее, можно выключить подогрев и экономить тысячи киловатт-часов. На третьем — это системы для оптимизации управления, которые связывают производство в единые "организмы" с обратными связями»,— рассказывает господин Жуков. Таким образом, в результате цифровизации производство несет именно те затраты, которые необходимы для обеспечения нужного качества и скорости работы.

Собеседники BG отмечают, что процесс цифровой трансформации промышленности начался десятки лет назад, однако очень многие предприятия долго не имели финансовой возможности для полноценной цифровизации: иногда это упиралось в стоимость проектов, иногда — в отсутствие управляющих кадров. Так, ведущие компании и инновационные предприятия вступили в него раньше, остальные — по мере возможностей. Например, добывающая отрасль исторически очень сильное внимание уделяет аспекту цифровизации, также сильно развиты ритейл и логистика. При этом, по мнению экспертов, проблемы есть у производственных предприятий, включенных в производственные цепочки как поставщики, особенно там, где отрасль фрагментирована между разными ведомствами и владельцами. Так, отсутствие вертикальной интеграции и стандартизации годами мешает судостроению и авиастроению перейти на единые номенклатурно-справочные системы и организовать управление полным жизненным циклом и в производстве, и в эксплуатации, считает господин Жуков.

При этом толчком к цифровизации промышленности эксперты называют оживление государственного заказа и рост экономики, когда производство стало востребовано. Особенно тренд заметен сейчас, когда импортозамещение требует роста не по дням, а по часам, указывают собеседники издания. Так, в 2018 году была запущена государственная программа «Цифровая экономика Российской Федерации», в рамках которой были разработаны меры по цифровизации различных отраслей экономики, в том числе и промышленности. «В 2021 году правительство России утвердило стратегию цифровизации промышленности, которая предусматривает создание единого цифрового промышленного пространства и интеграцию смежных связей на уровне цифровой кооперации»,— напоминает Николай Журавлев, генеральный директор ООО «Эксперты бизнес-планирования».

Преодоление искусственных барьеров

Последствия санкций сказались на цифровой трансформации российской промышленности достаточно негативно в тех местах, где цифровизация уже случилась, считают собеседники BG. «Главным последствием санкций стало осознание собственной уязвимости при использовании иностранных продуктов для цифровизации критически важных функций»,— полагает Илья Кулаков, директор департамента автоматизации производства в IBS. Так, по словам эксперта, почти все системы уровня CAD/CAM/CAE, а также системы PLM, SCADA и АСУ ТП, «оказались» импортными и не имеющими достойных российских аналогов.

Иван Денисов, генеральный директор компании GTLogistics, отмечает, что зависимость процесса цифровизации промышленности от западного ПО нелинейна. «Есть сферы, где ситуация заслуживает лишь позитивных оценок, а есть те, где зависимость если не стопроцентная, то близкая к ней. К примеру, в числе наиболее зависимых оказались сегменты систем ЧПУ для станков. Об этой проблеме эксперты говорили задолго до февраля 2022 года, но достаточного для изменения ситуации внимания вопросу не уделялось»,— говорит эксперт. Также, по его мнению, непросто обстоят дела и с сегментом CAD и PLM — отечественные разработки есть, но все еще недотягивают до уровня наиболее продвинутых западных аналогов.

С тем, что на конец 2021 года процесс цифровизации промышленности был практически полностью основан на западном программном обеспечении, говорят и другие собеседники BG. «Самая главная — отсутствие каких-либо отечественных аналогов для решения текущих задач, которые зачастую имеют весьма узкоспециализированный характер. Другая проблема — малый спрос на подобное программное обеспечение. В основном, такие программы достаточно наукоемкие, и их использует пара-тройка предприятий в стране, но при достаточном финансировании и тесному сотрудничеству с исследовательскими институтами эту проблему можно решить за три-четыре года при строгом соблюдении вопросов лицензирования ПО»,— полагает CAE-эксперт Евгений Клюев. По его мнению, если говорить про основной пул CAD/CAM/CAE-систем для более широкого круга задач, то здесь уже есть достаточно большой рывок вперед, и на то, чтобы полноценно замесить западное ПО, уйдет не так много времени.

«Однако есть сферы, где доля российских решений значительна. Во-первых, это касается тех промышленных предприятий, деятельность которых связана с ОПК, критической инфраструктурой. Здесь важную роль, пожалуй, сыграл 187-ФЗ "О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации". Он вынудил попадающие под его действие предприятия замещать западные решения отечественными — хотя бы в сегменте кибербезопасности»,— уточняет господин Денисов. Также эксперты напоминают, что у промышленных предприятий есть и стандартные бизнес-процессы: тот же бухгалтерский учет, документооборот. «В этих сегментах российские решения достаточно распространены — в силу специфичности российских реалий налогового учета или делопроизводства. Так что здесь тоже высок уровень импортонезависимости»,— говорит господин Денисов.

По словам господина Неверова, большая часть санкций как раз и преследует цель создать искусственные препятствия технологическому развитию России, и прежде всего в сфере цифровизации промышленности. «Пока видно, что негативное воздействие от них есть, но оно сильно меньше, чем прогнозировали те, кто эти санкции придумывал»,— считает эксперт.

Перспективный задел

Александр Неверов в целом позитивно оценивает дальнейшую цифровизацию российской промышленности в среднесрочной перспективе. «Китай все больше обходит Запад по следующему поколению цифровых разработок, в России существует целый ряд перспективных заделов. И в текущих условиях при нормальном финансировании разработок и смене мышления руководителей все будет хорошо»,— уверен он.

Иван Денисов, в свою очередь, считает, что скорость импортозамещения будет зависеть от текущей ситуации. «Там, где проникновение западных технологий выше, процесс потребует большего времени — хотя бы на разработку конкурентоспособных решений. Конкретные сроки во многом будут определяться волей регулятора и наличием средств для инвестиций в разработку»,— говорит он.

Александр Жуков говорит, что прогноз по времени здесь не будет благодарным делом, потому что все очень сильно зависит от готовности руководства к изменениям и финансового положения предприятий. «На мой взгляд, полный процесс займет три-пять лет»,— указывает он. Илья Кулаков замечает, что если замена иностранных инструментов на отечественные займет от двух до пяти лет, то на вовлечение людей в процесс цифровизации может потребоваться до десяти лет при условии системного и методичного подхода к этому процессу.