театр гастроли
В Москве на сцене Театра Вахтангова завершились гастроли Омского театра драмы. Одной из последних была показана премьера этого сезона — драма Августа Стриндберга "Фрекен Жюли" в постановке Евгения Марчелли. Рассказывает МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
На нынешних гастролях Омская драма решила показать все четыре работы своего нового главного режиссера Евгения Марчелли: "Дачников" Горького, уже приезжавших в Москву на фестиваль "Золотая маска", чеховский "Вишневый сад", "Зеленую зону" Михаила Зуева и "Фрекен Жюли" Августа Стриндберга. На последнем спектакле чувствовалось, что труппа омского театра, привыкшая к добротной, классической режиссуре, после знакомства с Евгением Марчелли и после его отвязных "Дачников", которые шокировали даже видавшую виды столицу, обрела вкус к театральному хулиганству.
Пьеса Августа Стриндберга дает для этого неограниченные возможности. Тут дочка графа проводит ночь в компании своих слуг, отмечает с ними языческий праздник Ивана Купалы и в конце концов соблазняет отцовского лакея Жана. Естественно, Евгений Марчелли не упустил случая поставить несколько откровенных сцен, где Жан по очереди ублажает то свою невесту кухарку Кристину, то ее госпожу. Свою кипящую страсть и томление плоти все трое выражают в безумном, экстатическом танце под музыку King Crimson, меньше всего похожем на традиционные пляски шведских крестьян. Одежда героев тоже ничем не напоминает народные скандинавские костюмы, лакейские ливреи и модные фасоны конца XIX века. И госпожа, и слуги носят одинаковые тяжелые ботинки и грубую мешковатую одежду на голое тело, которую они скидывают при первой возможности. А вместо графских крестьян в конце второго акта появляется группа почти цирковых персонажей, исполняющих абсурдистский музыкальный номер на трубах в духе группы Stomp.
Все трое главных героев держатся нарочито развязно и вызывающе. Особенно старается Виталий Кищенко, играющий Жана. (В основном он работает в Тильзит-театре, которым тоже руководит Евгений Марчелли. За роль Вершинина в его "Трех сестрах" актер был номинирован в этом году на "Золотую маску".) Обладая яркой, фактурной внешностью, в первом акте он немного переигрывает, превращая своего Жана в гротескный персонаж, на фоне которого теряются и блекнут обе женщины — фрекен Жюли Екатерины Потаповой и Кристина Инги Матис.
После антракта посреди сцены появляется огромная, поставленная на попа кровать с красной простыней и черным бельем, на которой фрекен Жюли с Жаном проводят большую часть второго действия. Но знаменитый отчаянный и истеричный диалог, на протяжении которого фрекен Жюли то приходит в ужас от своего падения, то строит невероятные планы побега в Швейцарию, то ищет у Жана нежности, то с отвращением отталкивает его, у актеров Омской драмы превращается в ленивое переругивание двух любовников.
Вот тут-то и обнаруживается прокол яркой и занимательной постановки Евгения Марчелли — в ней полностью отсутствует трагедия. Из текста выброшен рассказ о снах фрекен Жюли, которые иллюстрируют ее подсознательное стремление пасть как можно ниже, и история ее семьи, во многом объясняющая социальную закомплексованность и гендерную неадекватность героини. Но убрав авторские мотивировки поведения фрекен Жюли, Евгений Марчелли не предложил своих: просто графская дочка переспала с лакеем, и никаких глубокомысленных выводов из этого простого жизненного факта делать не стоит. Ни режиссер, ни сама фрекен Жюли не видят в этом большой беды. И когда героиня удаляется со сцены с бритвой в руке, как-то не верится, что она перережет себе горло. Внимание зрителей в конце спектакля сосредоточено на переодевании Жана и Кристины, которые собираются в церковь. Как заботливая жена, кухарка заправляет ему рубашку в штаны, приглаживает три непослушные волосинки и выдавливает прыщик на щеке, за что получает удар под дых. О главной героине в этот момент все забывают, и внятного финала не получается. Так что когда артисты выходят на поклоны, зрители удивленно переглядываются — что, уже конец?