В Musee des Arts decoratifs развернута экспозиция Annees 80, посвященная повседневной культуре этого десятилетия во Франции. Слово «развернута» наиболее точно отражает ее характер: перед зрителем пестрым ковром разворачивается пространство французской эстетики 80-х — дизайн, реклама, графика, мода. Фактически нам показывают последнее десятилетие, излучающее беззаботный дух буржуазного процветания страны первого мира.
Фото: Photo: Michel Picard / Editions Jalou
Фото: Photo: Michel Picard / Editions Jalou
Под сводами Музея декоративного искусства мир 80-х сияет открытыми цветами бескомпромиссной позитивности. И даже предвыборный плакат Франсуа Миттерана, с победы которого в 1981-м и начались 80-е, уложившиеся в два его срока, помещен на жизнерадостный желтый фон. Да, это было уже не «славное тридцатилетие», да, цены на нефть были уже не те, а идеалы 1968-го уже поблекли, но Франция 80-х, где впервые в Пятой республике пришли к власти левые, была далека от депрессивной тэтчеровской Англии и пуританской неолиберальной рейгановской Америки. Кураторы сообщают нам, что этот плакат со слоганом «Тихая сила» стал началом первой маркетинговой кампании в политике. Собственно, все пространство Musee des Arts decoratifs, разделенное на три нефа — графическое искусство и реклама, дизайн, мода,— превращено в такой храм позитивного полноцветного маркетинга.
Слово «маркетинг», скучное для нынешнего слуха, совершенно не было таким в 80-е — напротив, маркетинг был неистовым, искрометным и полным свободы. Графические искусства — мир «графистов», как их называют во Франции,— переживают в эти годы свою золотую эпоху. Миттеран разворачивает амбициознейшие культурные и социальные проекты — Музей Орсе, La Villette и Cite des sciences et de l’industrie в нем, Institut du Monde Arabe,— и графика становится важнейшим его коммуникационным инструментом, а с другой стороны, французский ритейл переживает расцвет коммерческой рекламы. Ну и, конечно, обложки французской прессы, вовлеченные и в то и в другое. От первой полосы Liberation от 12 марта 1985-го с портретом улыбающегося Горбачева и заголовком «Kremlin New-Look» до рекламы джинсов Wrangler с изображением младенца, плавающего внутри плодного пузыря в джинсах, со слоганом «Taille pour l’aventure» («Создан для приключений»). С 1981-го до 1989-го французский рекламный рынок вырастает на фантастические 380% — все опасения относительно левого правительства оказались напрасны, Франция переживает эпоху настоящего рассвета коммерческой рекламы. Сам тип современного рекламного агентства, построенного вокруг арт-директора и копирайтера, возникает во Франции именно тогда. Деньги и креативность создают счастливый союз во французском рекламном пространстве, и 80-е становятся той декадой, когда формируется сам феномен французской поп-культуры, знакомый нам по французскому кино, равно как и по французской эстраде.
Фото: Les Arts Decoratifs / Photo: Christophe Delliere
Фото: Les Arts Decoratifs | Photo: Jean Tholance | Adagp, Paris, 2022
Фото: Les Arts Decoratifs / Photo: Jean Tholance
Фото: Photo: Michel Picard / Editions Jalou
Фото: Pierre & Gilles: Etienne Daho, Etienne Daho and Bibic, 1983
Фото: © DR
Очевидно, что 80-е стали последней декадой, когда в рекламе было возможно все — и ничего не могло быть слишком. Рядом с залом, где показывают получасовое видео, составленное из рекламных роликов, по нынешним временам впору вывешивать предупреждение о sensitive content, который может ранить чувствительных посетителей. Политкорректность была не заповедана во Франции 80-х, и вряд ли даже само это слово возникало на горизонте тогдашних рекламных агентств. Это парад всех возможных современных donts: male gaze — официантки, скачущие в белых передничках с бантами на попе перед сидящим в шезлонге молодым человеком с бокалом Perrier, black face наоборот — белая пудра, покрывающая лицо чихнувшей над ней черной модели в джинсах Lee Cooper, race prejudice — роскошная вестернизированная юная китаянка, несущаяся на красном Citroen по Великой Китайской стене и вступающая в диалог с комическими китайскими крестьянами. Что уж говорить о голых сосках и ягодицах.
Настоящими звездами той эпохи становятся дизайнеры — молодой Филипп Старк выступает по французскому телевидению и обставляет спальню Даниэль Миттеран в обновленных апартаментах президентской четы в Елисейском дворце. А спальню президента обставляет другая звезда архитектуры и дизайна, Жан-Мишель Вильмотт, и вообще вокруг Миттерана формируется пул дизайнеров и архитекторов. Все центральное пространство музея занимает мебель — графичные кожа, металл и пластик Старка, многоцветные объекты Пьера Сала, в которых сюрреализм смешивается с конструктивизмом, неопримитивистские кресла и светильники Элизабет Гаруст и Маттиа Бонетти. Этот искрящийся и сияющий микс стилей и материалов, каким был тогда французский дизайн, создает тот самый постмодернистский вайб, который важен для понимания эпохи, потому что именно постмодернизм становится ключевой эстетикой 80-х во всем, от самого высокого до самого прикладного искусства.
Платья, выставленные рядом с мебелью, создают с ней совершенно органические единства. И если смотреть на моду 80-х сквозь фильтр всего прочего дизайна, то именно ее постмодернистское измерение попадет в резкость. Само устройство вещей Жана Поля Готье (надо отметить, что выбраны они совсем не банально) с их интертекстами и аллюзиями отлично корреспондирует с устройством мебели главных звезд эпохи, а сумасшедшие цветосочетания Кристиана Лакруа окружены не только его же собственным интерьерным дизайном, но срифмованы с дизайнерскими поисками его собратьев из смежной отрасли. Все эти комбинации — большая удача кураторской команды выставки.
Мода вообще не существует тут как отдельный набор имен и луков — она погружена в контекст тогдашнего дизайна и феноменов культурной жизни 80-х. Один из них — расцвет клубной культуры, который позволяет понять истоки экстравагантности этой моды. Парижские клубы становятся важными институциями, их богемная публика из андерграунда превращается в истеблишмент, и бывшая сугубо клубной субкультура преувеличенных, даже гротескных форм, пропорций и цветов становится основой массовой моды 80-х. Имена тут выбраны очевидные — Тьерри Мюглер, Клод Монтана, Жан Поль Готье, Жан-Шарль Кастельбажак, Аззедин Алайя, Кристиан Лакруа, Пьер Карден (выбор их луков как раз не самый предсказуемый), но общая картина составлена очень точно, и, например, Сен-Лоран занимает в ней скромное угловое место всего одним платьем. Но есть и куда менее известные, а иногда и вовсе не известные имена, открывать которые исключительно интересно,— Sybilla Sorondo и ее наряды, вылепленные из ткани как скульптуры, Adeline Andre и ее чистейший минимализм, Anne-Marie Beretta и ее поразительные асимметричные силуэты.
Все это — платья, плакаты, светильники, столы и рекламные ролики — складывается, накладывается и перемешивается в великом постмодернистском калейдоскопе 80-х, где можно было быть сколько угодно эксцентричным, странным и дерзким. И чем дольше бродишь под сводами музея, тем отчетливее понимаешь, что мир победившей политкорректности и новой этики, где никто не позволяет себе ни одного резкого движения, конечно, большое завоевание западного гуманизма, но каким же ярким, сияющим, притягательным и, главное, каким свободным выглядит тот мир 80-х. Да, мы совершили наш осознанный обмен той свободы на эту справедливость, но выставка Annees 80 дает нам почувствовать острую ностальгию по неистовой эпохе, когда такая свобода все еще была возможна.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram