Во всем виноват Шопен

Московская филармония начинает отмечать юбилей одного из крупнейших и наиболее влиятельных композиторов ХХ века — Игоря Стравинского. В день его рождения Госоркестр России под управлением Александра Лазарева играл «Жар-птицу», с которой началась европейская слава будущего «композитора 1001 стиля», а также сочинения Римского-Корсакова и Прокофьева. Рассказывает Илья Овчинников.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В 1962 году 80-летний Игорь Стравинский приехал в Советский Союз; на родине он не был почти полвека, с 1914-го. Он дал два авторских концерта в Ленинграде и четыре в Москве, где дирижировал оркестром Московской филармонии и Госоркестром СССР. С именем Стравинского в истории филармонии, недавно отметившей 100-летие, связаны многие этапные события: именно в филармонических концертах впервые в нашей стране его сочинения исполняли выдающиеся музыканты — Кирилл Кондрашин, Давид Ойстрах, Евгений Светланов, Игорь Маркевич, Дмитрий Китаенко, Геннадий Рождественский. Тесно связана с наследием Стравинского и история Госоркестра, в том числе на протяжении последнего десятилетия, когда коллектив возглавлял Владимир Юровский.

Сейчас, когда российская музыкальная жизнь существенно ограничена уже четвертый месяц, важно помнить, что до марта она шла все-таки по плану и гастролеров в залах хватало. В этом смысле приношение Стравинскому как один из финальных аккордов филармонического сезона особенно символично. Стравинский, с его редким для композиторов долгожительством — 88 лет, с его плодовитостью, способностью постоянно меняться, опережать время, видеть далеко назад и далеко вперед, стал олицетворением музыки ХХ столетия: и как автор корпуса сочинений, и как уникальная во всех отношениях фигура. В той же мере символами музыки XX–XXI веков можно назвать парижский Ensemble intercontemporain и его основателя, дирижера и композитора Пьера Булеза: в сентябре на открытии филармонического сезона этот легендарный коллектив играл музыку, созданную за последние сто лет. Напомнить о том, с чего она начиналась, и было призвано исполнение «Жар-птицы», первого крупного самостоятельного сочинения Стравинского.

Неслучайной в этом контексте выглядит и фигура Александра Лазарева, в чьем репертуаре множество сочинений Стравинского от ранних до поздних. В конце 1970-х Лазарев по образу и подобию Ensemble intercontemporain создал Ансамбль солистов Большого театра, с которым исполнил и записал ряд шедевров Стравинского малой формы, в том числе «Септет», «Регтайм» и полное собрание вокальных миниатюр. В них гений мастера проявился ничуть не в меньшей мере, чем в более известных его сочинениях, таких как первые балеты. И если цикл концертов «Весь Стравинский» состоится — этот проект филармонии анонсировал ведущий нынешнего вечера Ярослав Тимофеев,— московскую публику ждет множество открытий, как стал открытием для парижской публики и балет «Жар-птица» в 1910 году.

Лазарев представил полную версию «Жар-птицы» — и продолжительность, и оркестровка отличают ее от чаще исполняемых и более привычных слуху балетных сюит. Маэстро подчеркнул это самым что ни на есть зримым образом, расположив на авансцене челесту и три арфы, а на балконах — троих духовиков (инструментовка сюит существенно скромнее). И виртуозные переборы челесты, и полнозвучие медных духовых, и сияющая роскошь апофеоза — все это позволяло почувствовать, как были ошеломлены первые слушатели «Жар-птицы». Переполненный зал Чайковского, соскучившийся по дирижерам международного класса, встретил ее овацией. В первом отделении программы прозвучали Второй скрипичный концерт Прокофьева (солист — Павел Милюков) и сюита из оперы «Золотой петушок» Римского-Корсакова, напомнившие о постоянном соперничестве Стравинского с Прокофьевым и об их общем учителе.

Но Лазарев не был бы Лазаревым, не подготовь он неожиданный бис — «Большой блестящий вальс» Шопена в оркестровке Стравинского. Она была сделана по заказу Сергея Дягилева для постановки балета «Сильфиды» и долго считалась утерянной — публикация состоялась уже в нынешнем столетии. Как полагает Лазарев, участие Стравинского здесь столь заметно, что речь скорее о «сочинении Стравинского, имеющем отношение к Шопену». Действительно, в оркестровке хорошо слышен юмор будущего автора «Петрушки», всякий раз прерывающего главную тему вальса ударом тарелок. Именно этот заказ положил начало сотрудничеству Стравинского и Дягилева, изменившему судьбы всего искусства ХХ века, о чем и напомнил Александр Лазарев.