Президент Ирана Эбрахим Раиси в среду прибывает в Москву. В программу его двухдневного визита входят переговоры с президентом РФ Владимиром Путиным, выступление в Госдуме, а также встречи с бизнес-сообществом и мусульманским духовенством. Накануне визита в западных СМИ прошла серия публикаций о перспективах российско-иранского военно-технического сотрудничества, в том числе о возможности заключения контракта на $10 млрд на покупку российской военной техники. При этом, согласно некоторым опросам, большинство иранцев не доверяют России и предпочли бы контактам с Москвой диалог с Вашингтоном.
Фото: Ebrahim Noroozi, File / AP
Фото: Ebrahim Noroozi, File / AP
Региональные скрепы
Эбрахим Раиси занял пост президента в начале августа прошлого года. Его знакомство с Владимиром Путиным могло состояться еще в сентябре на саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Душанбе, но президент РФ принял участие в мероприятии по видеосвязи. Для Тегерана же прошедший саммит ШОС стал историческим — на нем было принято решение о начале процедуры приема Ирана в эту структуру, что Россия давно поддерживала. Накануне саммита президенты Путин и Раиси обсудили этот вопрос во время телефонного разговора. Всего с момента инаугурации президента Раиси состоялось три беседы по телефону с российским коллегой. Помимо ШОС они обсуждали вопросы, связанные с двусторонним сотрудничеством, переговоры по иранской ядерной программе, а также ситуацию в Афганистане, Сирии и вокруг Нагорного Карабаха. И это еще не вся международная повестка.
Как раз накануне визита президента Раиси обострилась ситуация вокруг Йемена.
Хуситское движение «Ансар Аллах», которое контролирует йеменскую столицу Сану, атаковало инфраструктуру Национальной нефтяной компании Абу-Даби (ADNOC), а также строительную площадку в районе международного аэропорта столицы Абу-Даби. По последним данным, в результате возникшего на одном из объектов ADNOC пожара погибли четыре человека, еще несколько получили ранения. Власти ОАЭ потребовали от США признания «Ансар Аллах» террористической организацией, одновременно ВВС возглавляемой Эр-Риядом аравийской коалиции нанесли серию ударов по военных объектам хуситов в Сане. В результате, по сообщениям информагентств, погибли более десяти человек, в том числе гражданские лица. Ранее в этом месяце хуситы захватили судно под флагом ОАЭ в Красном море, утверждая, что оно перевозило военную технику. Абу-Даби это отрицал. Обострение может негативно сказаться на Иране, который арабские монархии обвиняют в поддержке хуситов и передаче им технологий для производства дронов и ракет.
В свое время арабские монархии настаивали, чтобы США включили обсуждение вопроса о производстве Ираном ракет и его активном вмешательстве в дела стран региона (Йемена, Ирака, Сирии, Ливана) в рамки переговорного процесса о будущем Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). Этот документ, подписанный в 2015 году пятью постоянными членами СБ ООН и Германией с Тегераном, ограничивал иранскую ядерную программу в обмен на снятие санкций. В 2018 году США в одностороннем порядке вышли из СВПД, в ответ Иран отказался от части своих обязательств. В этом году, с приходом в Белый дом новой администрации, в Вене начались переговоры о возвращении Вашингтона и Тегерана к СВПД. Россия и Китай настояли, чтобы документ по-прежнему фокусировался только на ядерной программе, а для других тем обе страны предлагают взять за основу их концепции по безопасности в Персидском заливе.
«Мы, когда убеждали не выходить в работе над СВПД за рамки задачи его восстановления, говорили, что признаем, и Иран признает, что есть другие проблемы, которые в более широком плане волнуют регионалов и их внерегиональных коллег»,— сказал глава МИД РФ Сергей Лавров на прошлой неделе на пресс-конференции по итогам внешнеполитического года. Он также напомнил о российском предложении обсудить все проблемы региона в рамках созыва конференции по безопасности в Персидском заливе с участием не только региональных игроков, но и СБ ООН, Евросоюза и Лиги арабских государств. «Наверное, это должно быть шире уже: тот же Йемен, Ирак — это все взаимосвязано»,— пояснил министр.
Что касается будущего СВПД, то из всех участников переговоров в Вене с оптимизмом о них говорит только Россия.
В то время как США и ЕС недовольны незначительным прогрессом и тянущими время иранцами, российские представители отмечают позитивные тенденции. «Там есть реальный прогресс, желание между Ираном и США осознать конкретные озабоченности, понять, как эти озабоченности могут быть учтены в общем пакете»,— сообщил Сергей Лавров. При этом он подчеркнул, что для достижения договоренности иранские партнеры должны быть максимально реалистичны и сотрудничать с МАГАТЭ, а западные участники переговорного процесса обязаны не создавать психологическое напряжение и публично не критиковать Иран.
Доверяй, но проверяй
Полная поддержка Россией Ирана в ходе венских переговоров, в том числе жесткой позиции Тегерана о снятии с него санкций, укрепила отношения между двумя странами, пишет англоязычное иранское издание Tehran Times. По его мнению, солидарность и понимание общих угроз (в первую очередь со стороны Запада) сделало отношения между Ираном и Россией очень прочными. Но есть одно но — экономическое и торговое сотрудничество не соответствует уровню политических контактов. «Объем торговли между Ираном и Россией такой же, как торговля России с некоторыми небольшими странами, в то время как Иран имеет очень большой потенциал»,— указывает газета.
При этом российско-иранский товарооборот, несмотря на пандемию коронавируса и санкции, за последние девять месяцев вырос на 41% и составил $1,65 млрд, а в 2020 году торговля между двумя странами выросла на 39,8%, превысив $2 млрд.
Хотя в ходе визита иранского президента подписания договоров в экономической сфере не планируется, дальнейшие перспективы сотрудничества наверняка обсуждаться будут — неслучайно господина Раиси сопровождают министры экономического блока. Еще до приезда президента в Москву состоялись встречи вице-премьера РФ Александра Новака и министра энергетики Николая Шульгинова с министром нефти Ирана Джавадом Оуджи. Господа Шульгинов и Оуджи выступают также в качестве сопредседателей российско-иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству.
Иранцы надеются, что максимально активизировать сотрудничество поможет новый договор на 20 лет, в котором будут рассмотрены все аспекты двусторонних отношений. О документе шла речь еще пару лет назад, при прежней иранской администрации, но он до сих пор не готов. В то же время в прошлом году аналогичный документ, но на 25-летний срок, Иран подписал с Китаем. Приступить к его реализации было решено в ходе недавнего визита в Пекин главы МИД Ирана Хосейна Амир-Абдоллахиана. Правда, тут есть двусмысленный момент — содержание договора неизвестно, что вызывает критику иранской общественности. С потенциальным соглашением с Россией такая же история.
Согласно опросу общественного мнения, который проводился нидерландским фондом Gamaan в сентябре 2021 года в Иране, только 25% опрошенных иранцев положительно относятся к России и 27% — к Китаю, при этом соответственно 65% и 66% настроены негативно.
При этом к США и Израилю положительно относятся соответственно 52% и 35% респондентов, а отрицательно — 39% и 48%. Что касается двусторонних документов, то 71% опрошенных выступают против «Программы сотрудничества между Ираном и Китаем на 25 лет», а также 66% — против «Договора о сотрудничестве на 20 лет между Ираном и Россией». Еще больше — 71% — против «Соглашения между Ираном и Россией о правовом режиме Каспийского моря». Напомним, что последний документ на самом деле не двусторонний. В августе 2018 года главы стран Каспийской пятерки — президенты России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркмении — подписали Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря. Документ ратифицировали парламенты четырех стран, но иранцы до сих пор не определились.
По словам Сергея Лаврова, Иран взял паузу на время выборов (в 2020-м — парламентских, в 2021-м — президентских), но теперь возвращается к этой теме. Особую актуальность она приобрела в ходе конфликта вокруг Нагорного Карабаха и обострения отношений Ирана с Азербайджаном. В частности, осенью Тегеран расценил как провокационные военные учения, проводимые Азербайджаном с участием иностранных государств, а также обвинил Баку в слишком тесном сотрудничестве с Израилем. Свое отношение к учениям Тегеран выразил и в ходе визита главы МИД Ирана в Москву. На что Сергей Лавров дал очень недвусмысленный ответ: «Что касается Каспия и подготовки почвы для вмешательства в дела Каспийского региона иностранных государств, мы сегодня неоднократно подчеркивали нашим собеседникам, нашим друзьям необходимость как можно скорее обеспечить вступление в силу Конвенции о правовом статусе Каспия, которая прямо запрещает присутствие на Каспийском море военных сил любых некаспийских государств».
«Настроения иранцев могут быть неустойчивы, но элемент недоверия к России был всегда»,— сказала “Ъ” эксперт ПИР-центра Юлия Свешникова.
По ее словам, традиционные консерваторы, к которым сейчас относится верхушка иранского руководства, более настроены на сотрудничество с Россией и отдаление от Запада, а реформисты, наоборот, хотят сближения с Западом и не слишком тесных отношений с Россией. «Этот дискурс давно существует. Становится особенно громким, когда речь идет про очередной визит или переговоры. Так, накануне выборов президента в Иране на полном серьезе обсуждали вопрос о потенциальном вмешательстве России. Сейчас антироссийский фон сопровождает переговоры в Вене. Некоторые силы считают, что Россия не заинтересована в их успехе, так как Иран для нее разменная карта в переговорах с Западом»,— добавила эксперт. Что касается Каспия, то этот вопрос всегда был болезненным для иранцев, некоторые и вовсе считают, что Тегеран вправе претендовать на 50% всего Каспийского моря. «Не уверена, что выборы — главная причина отсрочки ратификации конвенции. Скорее, здесь играет фактор общественного недовольства»,— подчеркнула госпожа Свешникова. Торговые соглашения объяснить гораздо проще: они не задевают национальную гордость иранцев, хотя и тут есть те, кто умудряется писать о захвате Ирана Китаем и Россией.
Первым делом самолеты
Незадолго до визита президента Раиси в Москву в западных СМИ появилась информация о новой военной сделке между РФ и Ираном. Так, Forbes написал 30 декабря о возможном заключении Ираном контракта на $10 млрд на покупку 24 российских истребителей Су-35, двух ЗРК С-400 и военного спутника. За неделю до этого иранский военный эксперт Бабак Тагваи также писал в Independent о закупке самолетов. При этом, по его словам, речь может идти о контракте примерно на $2 млрд и расплачиваться Иран будет нефтью или нефтепродуктами, так как денег в бюджете нет. По словам эксперта, на ВВС Ирана заложено всего $140 млн, а на разработку ракетных программ для аэрокосмических сил Корпуса стражей исламской революции выделено $210 млн.
Пока неизвестно, входят ли в делегацию президента представители военного командования Ирана.
Впрочем, еще в октябре в Москве побывал начальник Генштаба ВС Ирана генерал Мохаммад Багери. Он говорил о потенциальных закупках истребителей, учебных самолетов и вертолетов.
«Это приоритет для Ирана, даже больше, чем С-400, так как в остальных сферах иранский ВПК более или менее удовлетворяет большую часть потребностей своих вооруженных сил, но современные истребители и ударные вертолеты они не выпускают. При этом основную часть парка ВВС и армейской авиации Ирана до сих пор составляют американские самолеты и вертолеты, купленные при шахе до революции 1979 года»,— сказал “Ъ” Юрий Лямин, автор книги «Персидский бастион» Центра анализа стратегий и технологий. Он не исключил, что Россия может пойти на договоренности о частичной оплате бартером на иранские товары или даже выдать частичный кредит. «Даже Турция получила кредит на закупку С-400. Сейчас для нашей страны необходимо показать важность отношений с Ираном. Кроме того, новый крупный контракт был бы крайне полезен в условиях отказа Индонезии от закупки Су-35 и продолжающейся неопределенности с реализацией контракта на поставку Су-35 в Египет, причиной которых, вероятно, являются американские санкции против нашего ВПК»,— добавил господин Лямин. По его мнению, речь может идти о контракте на сумму $2–3 млрд, а не $10 млрд, этого как раз хватит на самолеты. Эксперт также отметил, что немаловажен фактор конкуренции с Китаем. «Преимущество Пекина в том, что он главный торговый партнер Ирана. Соответственно, с ним намного больше возможностей по реализации бартерных схем и выделению кредитов. Однако в случае авиации, иранцы в первую очередь хотят тяжелые многоцелевые истребители вроде Су-30 и Су-35, а китайский ВПК сейчас в первую очередь занят модернизацией собственных ВВС, поэтому все выпускаемые китайские тяжелые истребители, как J-16 и истребители нового поколения J-20, производятся только для себя и не предлагаются на экспорт. Поэтому для России и важно застолбить сейчас иранский рынок»,— заключил эксперт.