Чем дольше я живу, тем больше идея поступательного развития истории кажется мне неверной. Почему следующий год должен двигать нас вперед, а не откидывать, например, на полвека назад? В декабре мне исполнилось пятьдесят, но чувствую я себя на двадцать. Я подумал: может быть, это патология, но нет, довольно репрезентативный опрос показал, что большинство ощущает себя ровно так же. Мы дети с диабетом второго типа и сединой в бороду. В двадцать лет у меня лично было куда больше проблем, не физиологических, экзистенциальных. Но многие из них стоили того, чтобы разменять их на второй тип диабета.
Предполагается, что мы ждем от Рождества и Нового года обновления, но это ведь тоже не совсем верно. Иисус рождается каждый год заново ровно таким же, как и был, а Новый год — это просто условность, введенная или Юлием Цезарем, или Совнаркомом.
Если Сын Божий согласен на тысячелетнюю рутину, с какой стати мы с вами рассчитываем на новизну?
Наутро после пятидесятилетия я проснулся с сильного похмелья, но я бы не сказал, что в этом были какие-то оттенки грядущего. То есть я, конечно, пытался их различить, но даже адаптированный под персональные нужды календарь в айфоне не дал мне ни единого намека. Новый день с его точки зрения был ровно таким же, как старый. Может быть, звонков по зуму было меньше, потому что я их заблаговременно отменил.
После того как умерло большинство богов, у человека не осталось ничего кроме надежды. Как говорит русская поговорка, «надежда умирает последней».
И вот представьте на минуту, что она таки умерла. Надежда была антиваксером и продержалась, допустим, до индийского штамма. И все, ее больше нет, не пережила тромбоза.
И какие наши действия?
Мы по-прежнему будем нести на ее алтарь майонезные салаты и молочных поросят? Одеваться в красное, если год Быка, и не есть птицу в год Петуха?
А что если представить, что время остановилось, что больше нет календаря, что времени больше не будет?
Это, безусловно, тревожно и страшно. Это значит, что бронь British Airways на 12 февраля превращается в ваучер на неизвестный срок отправления. Это значит, что лыжи в итальянских Альпах превращаются в нечто неопределенное. Как и советы директоров, и, что приятно, налоговые отчеты. Как можно отчитаться по налогам за отчетный период, если времени больше нет?
Так жили древние греки, у которых один год не сменял другой в современном смысле этого слова, а перспектива ограничивалась видом на море, и земля была достаточно плоской, чтобы по ней было удобно перемещаться от острова к острову.
Я так и не добрался до греческих островов, а теперь уже и не знаю когда, нельзя ничего планировать в мире, где календарь рассыпается под гнетом планов. Но я знаю хороший рецепт греческой баранины. Вы берете баранью ногу, срезаете с нее, по возможности, весь жир и пленки, обильно посыпаете черным перцем, солью, орегано, лимонной цедрой, розмарином и давленым чесноком, кладете в форму для запекания, добавляете белого вина и лимонного сока, запечатываете фольгой и ставите в духовку, разогретую до 160°С на три часа. Потом снимаете фольгу, поднимаете температуру до 200°С и печете еще 40 минут.
И вот оно, в ваших руках чистое счастье, и не нужен ни бой курантов, ни надежда, ни что бы то ни было еще. У вас есть все. Здесь и сейчас. И неважно, какое нынче тысячелетье на дворе.
Клефтико
1 Баранья нога (2 кг)
2 Лимон (2 штуки)
3 Белое вино (500 мл)
4 Орегано (5 г)
5 Розмарин (4 веточки)
6 Чеснок (8 зубчиков)
7 Черный молотый перец, соль (по вкусу)