Алексей Ананьев прокомментировал “Ъ” обвинение в мошенничестве.
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
— Столичная полиция обвиняет вас в выводе 6,7 млрд руб. из Промсвязьбанка путем выдачи кредитов иностранным компаниям. Что вы можете об этом сказать?
— Нынешнему руководству ПСБ, равно как и следственным органам, прекрасно известно, что, несмотря на то что я был косвенным конечным бенефициарным совладельцем банка, я им никогда не управлял, так как всю жизнь занимался IT-бизнесом. В ПСБ я был председателем совета директоров, и в мою компетенцию никогда не входило одобрение кредитных решений.
Перечисленные в уголовном деле компании не имеют ко мне никакого отношения. Все контролируемые иностранные компании, которыми я владел или имел косвенное право на управление, ежегодно раскрывались мной в предусмотренном законом порядке. Поэтому предъявленное мне обвинение звучит абсурдно и абсолютно ничем не подкреплено.
— Иностранные компании действительно оказались инструментом для хищения средств банка ПСБ, как считает следствие?
— Из предъявленного мне обвинения следует, что указанные в деле кредиты продолжали обслуживаться после того, как банком стала управлять временная администрация ЦБ РФ, что явным образом свидетельствует о коммерческом характере кредитов. Показательно, что нынешнее руководство ПСБ подало заявление через три года после смены собственников. Весь 2018 год я был в Москве и неоднократно встречался с руководством ПСБ, однако вопрос о проблемных кредитах им ни разу не поднимался.
— Следствие считает, что вы с братом создали целую схему хищений денег банка…
— Предъявленное мне обвинение сформулировано по принципу «не знаю кто, не знаю где, не знаю, когда что-то совершил, но знаю, на кого свалить». Эта оценка подтверждена официальным мнением Генеральной прокуратуры РФ.
— Тогда зачем понадобилось новое уголовное дело?
— Полагаю, что новое уголовное дело нужно банку для усиления давления на меня и мою семью. Уверен, что руководство ПСБ понимает, что следствие не нашло ни единого допустимого доказательства в отношении меня по уголовному делу о растрате, и им нужно новое уголовное дело, чтобы получить новый заочный арест, снова объявить меня в международный розыск и, возможно, придать видимость законности преступному изъятию собственности моей семьи.