Ничто не могло придать в экономике России такого ускорения цифровизации, как локдауны, впрочем, и без них 2020 год вошел бы в историю как год окончательного перехода на электронные средства учета. Дело даже не в снижении издержек, а в том, что произойдет и чего не случится потом. Мир автоматически генерируемой цифровой отчетности, живущей своей жизнью в серверном подполье, видимо, единственный способ спасти госсектор экономики от наступающего из-за особенностей национальной управленческой культуры документарного паралича.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
В конце 2020 года, обсуждая в одном из федеральных министерств текущие проблемы одной из крупных, но в ряду с прочими программ отраслевой поддержки, автор отвлекся на минуту и невпопад оценил, какой объем отчетности о ней придется ежеквартально сдавать в министерство каждой компании. Это несложно, соответствующие списки опубликованы. Выходило много, но что-то не сходилось. Вопрос о том, что будет, если перемножить эти самые 17 кг офисной бумаги на 2 тыс. информантов, а затем еще на четыре, был задан вслух собеседнику, после чего он с некоторым недоумением оглядел свой кабинет и констатировал: нет, столько папок в его кабинет точно и заведомо не влезет. Но это и неважно, это было минутным наваждением: все это будет храниться на сервере в облаке, в 2020 году бумажные копии уже не нужны.
И тут автора накрыл буквально религиозный экстаз: он, кажется, понял, почему именно этот год — великий год в жизни российской госэкономики.
Вспомните все, что происходило до этого три десятилетия, после того как главная бумажная культура мира, мир советской отчетности, рухнула — по крайней мере своей основной конструкцией — в бездну со всеми скоросшивателями, дыроколами и печатными блоками. Национальные бюрократические культуры формируются столетиями, Россия не исключение — все начало возрождаться уже через несколько лет, а к середине 2000-х российские объемы отчетности во всех секторах экономики уже заведомо превосходили советские. Если бы все стабилизировалось именно на этом, можно было бы не беспокоиться, тем более что к этому моменту электронные средства автоматизации отчетности и управленческого учета перестали быть экзотикой, а стали просто дорогим, модным и удобным аксессуаром хорошо поставленного бизнеса. Бедные оставались бедными, богатые — богатыми, у всех свой бланк и своя печать, и у всех помимо сервера в особой комнате — или на особом этаже — квартировала целая цивилизация людей, занятых оформлением бумаг. Тогда же в МВД появился обычай нанимать специальных людей, обученных вести отчетность и более не умеющих ничего, чуть позже такие люди появились в самых разнообразных местах — больницах, школах, домах культуры.
Компьютеры не помогали: во второй половине 2000-х такие люди были уже в частных пекарнях, детских садах и домоуправлениях. Развивающаяся и богатеющая административная культура новой России, помешанная на безопасности, отчетности и правовых основаниях (чему способствовала активность Генпрокуратуры, твердо руководствующейся принципом «что не разрешено, то запрещено, а что не оформлено бумагой, то преступление»), грозила уничтожить сама себя. Да, принтер, как кольт на Диком Западе, уравнивал шансы, но гонку вооружений никто не отменял. Несколько лет назад перед погружением в наркоз перед несложной хирургической операцией вы должны были подписать примерно семь бланков согласия на нее, и их надлежало хранить в архиве во избежание последующих исков. Сейчас, боюсь, столько же бумаг нужно подписать, перед тем как просто зайти в кабинет к участковому терапевту. Бумажный коллапс казался абсолютно неизбежным — в сущности, только в самых прогрессивных ведомствах переходили в последние годы к чисто цифровой отчетности, в основном же электронный учет лишь увеличивал объемы дублирующих бумажных оригиналов, обслуживающих их штатов и оргтехники.
Массовый переход на цифровой учет, цифровой документооборот и электронное взаимодействие, видимо, произойдет в течение нескольких лет — по крайней мере этот процесс намерена стимулировать Федеральная налоговая служба,— но старт финалу этого процесса дала пандемия.
Не будем утомлять читателей предсказанием последствий происходящего (они потенциально огромны, например мир наверняка ждет забвение идеи денег как чего-то материального, интересные приключения ожидаются для формы юридического лица, а большинство эффектов вообще невозможно сейчас просчитать), скажем лишь, что видится интересным в среднесрочной перспективе и именно в России. Административная культура с превращением бумаги в XML-файл никуда не денется, но вот читать автоматически сгенерированные отчетные документы будут гораздо реже. Возможно, впереди уход самой технологии отчетности и учета в невидимое серверное подполье: робот беспристрастнее человека, робот умеет проверять отчетность, сгенерированную роботом, быстрее и точнее, чем человек, которому и без этого есть чем заняться. Наконец, серверные мощности — это не шкафы архивного хранения: терабайты дешевле железного уголка, из которого варится основа для таких шкафов.
Но напрасно вы думаете, что в этом подполье, в котором тихо мерцают меж кабелями и вентиляторами охлаждения зеленые светодиоды, будет спокойно. Там, в облаке, искусственный интеллект Следственного комитета будет месяцами выслеживать неосторожного бота заместителя начальника хозчасти районного отдела народного образования, тщетно пытающегося обосновать постфактум закупку тетрадок в клеточку для школы №15 по ценам, на которые можно было бы отремонтировать в этой школе спортзал. Интеллект не слишком умный, а бот мелкий, увертливый и боязливый, его писал хакер Вася из восьмого класса, племянник чиновника: кто кого? Или уголовное дело, или ремонт на даче заместителя начальника хозчасти.
И в эту миллисекунду незримый бой идет на тысячах серверов, и в абсолютно прозрачной цифровой госэкономике будут пытаться украсть, подставить и сыграть в увлекательные настольные игры, заменяющие в России обычную политику.
Да и других забот масса. Например, Высшая школа экономики в конце 2020 года констатировала: правительство получило доступ к огромным запасам информации, но это проблема, а не достижение — ее необходимо обрабатывать, структурировать, применять извлеченное знание на практике, тогда как госаппарат в России устроен традиционно и не адаптирован к таким информпотокам.
Очень неприятно возвращаться в материальный мир. Но в нем теперь будет хотя бы не так много бумаг, а на удаленке — у многих так вообще ни листочка.