интеграция
Вчера в Ново-Огареве президент России Владимир Путин принял канцлера ФРГ Герхарда Шредера. В центре внимания были вопросы интеграции: германский лидер предлагал объединить два народа, а российский отказывался вступать в Евросоюз. С подробностями — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Владимир Путин не вышел встречать Герхарда Шредера на крыльцо резиденции. Мне-то это показалось бы логичным. Все-таки люди летели издалека. Не май, конечно, месяц, но ведь плюсов от встречи на крыльце могло оказаться больше, чем минусов. Господин Шредер не тот человек, который не обратит никакого внимания на такую мелочь. А если он не обратит, у него ведь есть жена. А если нет жены, есть протокол, в котором, может, все и согласовали, и он проглотит, но только для того, чтобы дождаться ответного визита президента России. Между тем через некоторое время Владимир Путин объявил, что приедет в Германию в сентябре этого года. Вот и посмотрим, как его встретят.
Господин Путин поцеловался с супругой господина Шредера, а супруга господина Путина — с мужем госпожи Шредер. Эта сложная комбинация удалась всем ее участникам на славу. После этого чему-то посмеялись, что-то быстренько обсудили, ни разу не перейдя на русский язык. Наконец, Владимир Путин пригласил коллегу в рабочий кабинет. Жена господина Шредера, демонстрируя чудеса верности, рванулась было за мужем, но была остановлена господином Путиным. Он широким жестом преградил ей дорогу и указал на лестницу, ведущую на второй этаж. Госпожа Шредер выжидательно посмотрела на мужа.
Тот виновато пожал плечами. Тогда она вопросительно посмотрела на Людмилу Путину. Та кивнула. Только тогда Дорис Шредер поднялась наверх. Было впечатление, что такого вероломства от мужа она не ожидала.
Через пару минут в рабочем кабинете Владимир Путин уже благодарил коллегу за то, что тот нашел для него время.
— Такой жесткий у вас график... — покачал головой господин Путин.
Эта фраза могла показаться протокольной любезностью. Но она ею не была. Как мне стало известно от одного из самых высокопоставленных источников в Кремле, до последнего мгновения обсуждались более масштабные мероприятия с участием господина Шредера в Москве. Так, вчера днем он должен был вместе с Владимиром Путиным открывать выставку "Москва--Берлин". Но не смог. В бундестаге вчера было поименное голосование, и господин Шредер не сумел отпроситься. В результате в последний момент Владимир Путин попросил открыть выставку нового министра культуры Александра Соколова, и тот довольно ловко справился с одним из первых президентских поручений.
Начиная разговор, Владимир Путин назвал Герхарда Шредера великим европейцем (логично: с расширением НАТО хорошо если одних великих, да и то не всех, успеешь принять).
— Вот я немножко заготовил вам вопросов,— и Владимир Путин показал на стопку бумаги толщиной сантиметров в 15.
— Не пугайте меня,— испуганным, впрочем, господин Шредер не казался.
Канцлер ФРГ поздравил российского лидера с переизбранием на высокий пост.
— Немногие лидеры могут опираться на 71,2% поддержки,— сказал он.
Он, видимо, хотел, чтобы это прозвучало с оттенком сострадания.
— Нам надо объединить наши народы,— неожиданно произнес господин Шредер,— не только для их же блага, а и для блага всей Европы.
Вот что прозвучало как гром среди ясного неба! Какая разница, что он имел в виду на самом деле! Слово-то сказано. Теперь можно гадать, готовы ли к этому народы двух стран, каким будет это союзное государство, кто его возглавит, какая валюта будет принята в качестве платежного средства (еще поборемся!) и т. д. Много, короче говоря, вопросов вызывает такое острое предложение. Жаль, что никто, кроме меня, не обратил на него внимания.
Владимир Путин, отвечая на слова господина Шредера, сказал, что предлагает серьезно говорить про расширение ЕС, а также об Афганистане, Ближнем Востоке и Иране.
— Ираке,— впрочем, тут же поправился он.
Какая, впрочем, разница, о чем говорить со старым другом? Был бы повод увидеться.
Пресс-конференция, которая последовала буквально через полчаса, запомнилась мне, прямо будем говорить, моим вопросом и ответами господ Шредера и Путина.
Я спросил:
— Господин федеральный канцлер! Вы в Москве были уже больше десяти раз. Что вам нравится и что не нравится в нашем городе? Нравится ли вам Берлин в качестве новой столицы Германии? И вопрос господину Путину: не надумали ли и вы куда-нибудь перенести столицу нашей родины? И ведь все мы даже знаем куда.
Господин канцлер чрезвычайно оживился. Он рассказал, какой чудесный город Берлин.
— Вы даже не представляете! — воскликнул он.
Потом ему, возможно, показалось не очень приличным хвалить за глаза свой город, и он пригласил меня погостить в столице Германии. Одновременно он сделал знак своему пресс-секретарю, и тот попросил у меня мобильный телефон.
— Надеюсь, вы напишете хорошую статью о нашей столице,— сказал он.
У меня полной уверенности в этом, конечно, нет.
Насчет российской столицы господин Шредер сказал, что она ему нравится с высоты птичьего полета и что он не является архитектурным критиком.
Господин Путин, отвечая на вопрос, сказал, что корреспондент Ъ хорошо, конечно, посчитал, сколько раз федеральный канцлер был в Москве.
— Но все-таки я в Германии провел гораздо больше времени, чем он в России,— с достоинством сказал господин Путин.
Дальше было странно. Господин Путин заявил, что у России нет и никогда не было цели вступать в ЕС. Я, честно говоря, не понял, при чем тут ЕС. Но вскоре это счастливо разъяснилось. Господин Путин заявил, что если это когда-нибудь произойдет и Брюссель станет общей столицей, он будет только рад.
Отвел, таким образом, удар от родного города.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ