Президент России Владимир Путин встретил Рождество в городе Суздале. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ и в новом году не расстается с Владимиром Путиным.
Второй раз подряд президент страны встречает Рождество в идеально подходящем для этого месте, то есть в старинном провинциальном русском городе без особых амбиций (в прошлом году это был райцентр Агаповка под Магнитогорском).
Президент, прилетев в Суздаль на вертолете, пошел в Спасо-Ефимьевский монастырь, памятник архитектуры с трудной судьбой. С 1905 года и до революции здесь вольготно располагалась монастырская тюрьма. Пять лет после революции монастырь простаивал. В 1923 году его территорию снова стали использовать максимально эффективно: сначала как изолятор временного содержания политических подследственных, затем как тюрьму строгого режима для тех политических, чью вину суд доказал, но расстрелять не решился; потом как лагерь для военнопленных; и наконец, как колонию для несовершеннолетних преступников. С 1967 года этот памятник истории получил статус музея-заповедника и надежно охраняется уже не солдатами с овчарками, а ЮНЕСКО. Теперь здесь несколько музеев, и прежде всего музей истории русских монастырей, а никаких не тюрем. В хорошо освещенных помещениях без окон работают реставраторы икон и самоваров. У отдела самоваров президент задержался.
— Смотрите, какие красавцы-генералы стоят! — сказала директор комплекса Владимиро-Суздальского кремля Алиса Аксенова.— И это мы еще самые неприличные не показали.
В этот момент за ее спиной со страшным грохотом упал медный чайник. Его задел ногой неуклюжий фотокорреспондент, для которого в тот момент не было ничего святого, кроме фотопортрета президента страны на фоне суздальского самовара.
Впрочем, это событие никак не взволновало президента. Не очень обеспокоили его и другие экспонаты.
— Посмотрите,— сказала Алиса Аксенова, показывая на восстановленную икону,— когда мы с вами состаримся, она будет выглядеть как новенькая!
Эта печальная новость могла бы смутить и повергнуть в уныние кого угодно, но только не президента России. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
За целый час Владимир Путин проявил очевидный интерес к музейному экспонату лишь однажды, возле небольшого колокола. Этот колокол был закреплен на деревянной балке, которая приводилась в движение с помощью веревки.
— Интересная особенность в том,— рассказала Алиса Аксенова,— что дергать надо не за язык, а за эту веревку.
— И че будет? — быстро спросил президент.
— Как че будет? — удивилась она.— Звонить будет.
Президент резко дернул за веревку. Колокол не зазвонил. Тогда Владимир Путин еще раз дернул, на этот раз гораздо сильнее. Тишина.
— Ну? — с недоумением спросил он у Алисы Аксеновой.
— Ой, вы его завалите! — испуганно ответила она.
Президент заглянул под колокол. Он никак не мог примириться с тем, что колокол не звонит. Но даже после того, как президент заглянул под колокол, тот не зазвонил. Чтобы убедиться в этом, ему пришлось еще раз дернуть за веревку. И видно было, что он бы дернул за веревку еще пару раз. В общем, насилу его увели от этого колокола. О чем это говорит? О том, что президент привык доводить начатое до конца.
Некоторое время он с интересом постоял еще у одного экспоната. Это был портрет императрицы Екатерины Великой работы неизвестного художника (я предполагаю, что этот художник просто посовестился ставить автограф под этой халтурой). Президент пристально, с явным одобрением вглядывался в портрет, на котором была изображена его коллега.
— Екатерину у нас очень почитали,— рассказывала президенту Алиса Аксенова, человек, безусловно влюбленный в свое дело.— Я, кстати, недавно фильм посмотрела американский про нее. Хороший фильм, мне понравился.
Президент все с тем же одобрением кивнул.
— Да вы, наверное, видели! Там еще Екатерину играет эта английская актриса... Ванесса Редгрейв! Которая опекает этого чеченского командира в Лондоне... Ну как его...
Она вопросительно, с мукой во взгляде посмотрела на президента. Он, конечно, мог подсказать ей, хотя, быть может, и не видел этого фильма. Но президент промолчал. Более того, выражение безусловного одобрения внезапно стерлось с его лица. А сама Алиса Аксенова, может быть, поняв свою ошибку, так и не смогла вспомнить.
Светлое рождественское настроение лично у меня стало появляться после того, как в одном из залов музея девочки из приюта "Надежда" при Троицком женском монастыре исполнили несколько трогательных песен. Монахи из мужского монастыря тоже исполнили президенту несколько музыкальных произведений, некоторые из которых, как, например, песня про коня из репертуара группы "Любэ", знакомы каждому из нас.
Монахов отпустили, а с девочками из приюта президент хотел поговорить. Но пока они смущались, дело в свои руки взял пожилой корреспондент одной из владимирских газет. Он предложил президенту расписаться на какой-то бумажке и, пока Владимир Путин расписывался, многое успел рассказать про свое издание. Девочки тем временем совсем сникли. Ведь они не работают журналистами. Они трогательно поют.
— Еще вопрос, Владимир Владимирович,— вступил еще один местный житель.— Щенков-то всех раздали?
Он ведь мог спросить, например, будут ли когда-нибудь во Владимирской области хорошие дороги. И один его вопрос, а главное — ответ Владимира Путина, мог в кратчайшие сроки радикально улучшить состояние этих дорог. Но нет, не хлебом единым жив человек.
— Есть наметки,— сказал президент.
— То есть есть список?
— Есть.
— И что, до Суздаля ни один не доедет?
Президент не успел ответить, так как пошел к выходу.
После короткого чаепития в трапезной кремля президент поехал на богослужение в Знаменскую церковь. Небольшая церковь стоит на окраине города и ничем особым не примечательна. Из-за этого, думаю, на ней и остановились.
Более того, храм, конечно, нуждается в серьезном ремонте. Даже алтарь был, как мне показалось, наспех сколочен к приезду президента, а некоторые места под иконы вообще пустовали. Зато у батюшки, который служил рождественскую литургию, был хороший голос, да и занимался своим делом он явно с душой и без признаков волнения. Видно, все происходящее пришлось по душе и президенту. Когда через час после приезда в храм к нему подошел руководитель протокола и негромко сказал, что уже можно уходить, президент кивнул и остался еще на час.