Один из 30 тысяч

Более 200 тыс. россиян смогли вернуться домой при содействии государственных органов в марте и апреле, несмотря на ограничение авиасообщения и закрытие границ, из них с начала апреля — около 6 тыс. Об этом рассказала в четверг в интервью радиостанции «Эхо Москвы» официальный представитель МИД РФ Мария Захарова. При этом она отметила, что число желающих выехать на родину так или иначе держится в районе 30 тыс.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

“Ъ” старается следить за судьбой героев, про которых писал за последний месяц в связи с остановкой авиасообщения. Многие из них уже дома или находятся в обсерваторах на карантине. В частности, решилась проблема с Македонией, Непалом, Сеулом, Ираком, частично с Таиландом и Саудовской Аравией. Почти за каждой историей — маленькое чудо и гигантский труд: тысячи звонков, споров и согласований.

Но есть и те, кто еще ждет информации о рейсах домой и материальной помощи, которая до них так и не дошла, вопреки обещаниям. Среди них — наши герои на Краби в Таиланде, в Австралии, ЮАР. И здесь тоже за каждым случаем — своя история отчаяния, история маленького человека, который никому не верит, проклинает госорганы и страну, которая не может вернуть его домой.

Когда ты в беде, тебе все равно, что чьи-то другие истории закончились удачно, а оснований для веры, что государству есть дело до каждого конкретного человека, у граждан России нет.

Сергей Андронов — единственный россиянин на круизном судне Greg Mortimer, которое стоит на рейде в порту Монтевидео (Уругвай). Он также единственный из нечленов экипажа, кто остался на борту. Все пассажиры и его коллеги из австралийской экспедиционной компании Aurora expeditions смогли покинуть судно благодаря эвакуационным рейсам, организованным правительствами тех стран, чьими гражданами они являются. Историю Сергея рассказала “Ъ” его жена Любовь Андронова (с ним самим связь ограничена из-за проблем с интернетом):

Сергей Лавров — об эвакуации российских граждан, остающихся за рубежом

«На борту корабля было 217 человек — пассажиры, персонал, экипаж. 27 марта они пришли в порт Монтевидео, где судно поставили на карантин. Всем на борту был сделан тест на коронавирус. Оказалось, что 128 человек с положительным результатом и 89 с отрицательным. 11 апреля специальным рейсом к себе на родину были вывезены граждане Австралии и Новой Зеландии, 96 и 16 человек соответственно. Через несколько дней был организован перелет оставшихся пассажиров и персонала из США, Канады, стран Европы, а моего мужа, гражданина России, оставили на борту корабля.

Работодатель моего мужа был готов оплатить перелет. А наше правительство, которое кричит, что никого не бросает и всех вывезет, не дало возможности вернуться человеку домой. Посольство РФ в Уругвае, очевидно, чтобы прикрыть свою несостоятельность, заботится только о том, чтобы Сергей оставался на борту судна, где за него несет ответственность иностранный работодатель, и не желает, чтобы Сергей вышел на берег, где о его возвращении домой должно будет заботиться правительство России. Мы общаемся с консульством, но я не верю, что кто-то действительно пытается решить проблему.

На сегодняшний день моему мужу сделали уже четыре теста на коронавирус, первые три были положительные, последний отрицательный. Он находится на борту судна, на котором остался экипаж и где каждый день кто-то заболевает заново. На прошлой неделе умер один из членов экипажа. Мне за него просто страшно. Сколько это будет продолжаться, неизвестно, был вариант, что судно возобновит плавание и уйдет в другие порты, но, по последней информации, у них технические проблемы, и они могут остаться в Монтевидео надолго».

“Ъ” поговорил с и. о. заведующего консульским отделом посольства РФ в Уругвае Алексеем Горловым, который без всякой подготовки буквально по дням рассказал, как развивались события:

«В заливе Рио-де-ла-Плата, где находилось судно Greg Mortimer на момент объявления пандемии коронавируса, суда обычно заходят в два порта: Буэнос-Айрес в Аргентине и Монтевидео в Уругвае. Аргентина одной из первых в Латинской Америке закрыла границы, отменила авиасообщение и запретила заход судов. Власти Уругвая также начали введение постепенных ограничений с 13 марта. При этом они допустили организацию гуманитарных коридоров для кораблей. Подразумевалось, что при согласовании сторон корабль в определенный день заходит в порт, чтобы пополнить запасы, а пассажиры, у которых есть на руках билеты на самолет, могут сойти на берег. Для них были организованы специальные автобусы до аэропорта. Режим гуманитарных коридоров не предусматривает нахождения туристов в городе.

Несколько российских граждан было на таких кораблях, мы им помогли с вылетом, как и другим туристам. У нас было зарегистрировано около 40 россиян. Большинство сейчас уже дома. Пока была хоть какая-то возможность улететь, помогали им с транспортом, меняли билеты, провожали на самолет, помогали с выездными документами. Работали несколько недель в круглосуточном режиме.

Сейчас в Уругвае остается около 15 россиян, у которых нет острой гуманитарной ситуации: есть где жить, кто-то изначально приехал сюда надолго.

Ситуация с Сергеем Андроновым особенная. Пока еще была возможность вылетов из Уругвая и правительство России не ввело ограничения на полеты, Greg Mortimer был на карантине из-за коронавируса. Теперь из Монтевидео можно вылететь только в Сан-Паулу (Бразилия), но рейсы нерегулярны, а иностранцев берут на борт только при условии, что у них есть билеты из Сан-Паулу в другую страну, а время транзита в аэропорту составляет менее 20 часов. Гарантировать, что он сможет вылететь через Сан-Паулу в страну, откуда будет вывозной рейс, сложно. Сойти с судна на берег нельзя из-за ограничений властей Уругвая, да и идти здесь некуда — все гостиницы закрыты, если кто-то и работает, то, скорее всего, это нелегально и гарантировать безопасность нельзя. Мы держим ситуацию на контроле, постоянно поддерживаем связь с Сергеем Андроновым, с его женой и его работодателем. Нет задачи помешать человеку вернуться, но выхода пока не видим. Сюда, скорее всего, самолет из России не прилетит».

Пандемия и ее последствия стали тестом на отношения между государством и человеком, а иногда и на человечность. И не все мы сможем выйти из этого испытания без потерь.