Психофизиологическое исследование стало применяться для раскрытия уголовных дел относительно недавно. А признаваться судами в качестве доказательства еще позже. Некоторые считают, что на заре использования этого метода шансы обмануть специалиста-полиграфолога были весьма неплохи. О том, как преступник, которого подозревали в изнасиловании ребенка, пытался обмануть полиграф, для книги «Истории уральских сыщиков», изданной “Ъ-Урал”, рассказал бывший замначальника управления уголовного розыска Свердловской области Сергей Купрацевич.
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Михаил Филиппов
В августе 2014 года в Верхней Туре была изнасилована и убита 12-летняя девочка. Она пошла в гости к подруге и не вернулась домой. На раскрытие преступления были направлены сотрудники ГУ МВД Свердловской области и районного отдела Кушвы. Руководителем созданной оперативно-разыскной группы был назначен заместитель начальника отдела по раскрытию преступлений против личности главка майор полиции Владимир Карпов. В состав группы вошли сотрудники главного управления уголовного розыска (ГУУР) МВД РФ К. Вольнов и В. Лысов, областного УГРО К. Козик, М. Гайбадуллин, С. Боярских, а также на тот момент действующий и будущий начальники отдела УГРО Кушвы М. Перевозкин и С. Тачкин. Ответственным от ГУ МВД Свердловской области за организацию раскрытия преступления был назначен я.
Жизнь в Верхней Туре была сложной, потому что большой контингент жильцов – ранее судимые граждане. Труп девочки нашли через две недели недалеко от поселка. Смерть была страшной: ножевые ранения, частичное сожжение. Первым делом подозрение пало на судимого отчима девочки. При проверке его и матери девочки на детекторе лжи стало понятно, что они знают возможное местонахождение ребенка еще до того, как она была обнаружена силовиками. Сначала сотрудники уголовного розыска стали подозревать отчима и мать в преступлении. У супругов было еще двое общих малолетних детей. Была выдвинута версия, что убийство произошло в ходе возникшей ссоры отчима и старшего ребенка. В пользу этой версии говорил и найденный в печке их дома нож.
Подозрения с пары помогла снять экспертиза ДНК: изъятые с девочки следы не принадлежали ее отчиму. Мы отрабатывали все пути, которыми она могла передвигаться, людей, с которыми она общалась, все проезжавшие машины. Определили возраст подозреваемого: от 14 до 45 лет. Стали отбирать образцы у этой категории мужчин. Было проверено около 200 человек.
Параллельно отрабатывался отец девочки, в гости к которой ходила погибшая. Первые результаты ДНК не дали положительных результатов, поэтому его оставили в покое. Но молодой сыщик Иван Адам настаивал, что работу с ним надо продолжить. И он оказался прав! Позже было установлено, что в первой экспертизе была допущена ошибка. Образцы были взяты повторно, и в следах на теле жертвы были обнаружены следы этого мужчины. Но полиграф ничего не показал, а сам подозреваемый объяснил, что помогал погибшей девочке снять обувь и вешал сушить ее колготки, которые она сняла у них дома после дождя.
Сергей Купрацевич – представитель династии сотрудников милиции. Его отец Иван Купрацевич посвятил свою жизнь службе в Октябрьском РОВД Свердловска. Сергей еще во время учебы в школе № 65 в 1978 году поступил в Ленинский оперативный комсомольский отряд (молодежное подразделение добровольных народных дружин, помогавшее правоохранительным органам). Был принят внештатным сотрудником Ленинского райотдела милиции Свердловска. В 1980–1982 годах Сергей Купрацевич прошел срочную военную службу во внутренних войсках МВД СССР в Кемерово. После демобилизации пришел устраиваться в УВД Свердловска. Ему предложили работу во вновь созданном подразделении – группе младших инспекторов в отделе по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС, а после развала Советского Союза преобразован в отдел по борьбе с экономически преступлениями – ОБЭП), которую он уже через полгода возглавил. Прошел по карьерной лестнице от младшего инспектора ОБХСС до начальника ОБЭП УВД Екатеринбурга, затем до начальника управления БЭП ГУВД по Свердловской области, занимал должность заместителя начальника областного главка по экономической безопасности. Четыре года он работал заместителем начальника управления уголовного розыска Свердловской области.
Но когда мы получили результат по третьему следу с нижнего белья жертвы и выявили ряд несоответствий в его показаниях, он был вынужден сознаться в совершении преступления. Он рассказал, что когда девочка ушла из их дома, догнал ее на мотоблоке и предложил подвезти. Но отправился не по маршруту, а на прилегающий к поселку лесной холм, где изнасиловал ребенка, ударил несколько раз ножом и облил бензином, думая, что она уже мертва. Когда тело загорелось, она закричала от боли, и он добил ее ножом, а сам получил ожог руки.
На раскрытие преступления потребовался примерно месяц.
Но главные вопросы у нас остались к работе полиграфа: почему родители знали, где находится труп девочки и почему детектор лжи не указал на настоящего насильника при допросе? Оказывается, родители до полиграфа ходили к нескольким гадалкам, и одна из них указала на ее возможное местонахождение – тот самый холм. Правда, говорить родителям о возможной смерти ребенка она побоялась. Позже выяснилось, что отчим девочки обращался к сельскому участковому с информацией, полученной от гадалки, но тот от него отмахнулся. А когда подозреваемый родитель проходил проверку на полиграфе, то машина подтвердила, что он знает, где ребенок находится.
Настоящий насильник, у которого было криминальное прошлое, при этом знал, как можно обмануть детектор лжи с использованием «народных» средств. Он использовал медицинские препараты вкупе с алкогольными напитками, чтобы исказить реакцию на вопросы, задаваемые при опросе с помощью полиграфа. Но, заглушив свою реакцию на задаваемые вопросы, не мог утаить от полиграфолога беспокойство, связанное с мотоблоком, который, как выяснилось позже, использовал при совершении преступления. Эта история говорит о том, как важно всегда проводить глубокий анализ полученной информации и правильно ее интерпретировать.
