Считается, что все годы существования ГДР только ее граждане искали лучшей жизни на Западе. Но сейчас открывается немало обратных историй, например о том, как натовские военные время от времени дезертировали и искали прибежище в ГДР. Историю одного из них, француза Симона Ле Роя, рассказывает Петер Кёпф.
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
1 декабря 1953 года. Небо затянуто ленивыми облаками. В Берлине 12 градусов тепла. Французский солдат Симон Ле Рой садится в метро на станции «Бюловштрассе» в западной части города, чтобы добраться до восточно-берлинского района Фридрихсфельде. Он энергично шагает по Тресковаллее и уверенно заходит в здание советской комендатуры, где просит убежище и работу в ГДР. Об этом свидетельствует отчет в его личном деле в «Штази» MfS AP 11632/62, датированный 9 декабря 1953 года.
Ле Рой был не единственным военнослужащим из стран Западной Европы и США, дезертировавшим в надежде на новую жизнь в ГДР. До строительства Берлинской стены в 1961 году было зарегистрировано около 200 таких случаев.
У кого-то из перебежчиков были на то свои причины: французы и американцы не хотели умирать на полях сражений в Азии и Северной Африке, несколько афроамериканцев — поступаться чувствами к немецким женщинам в угоду белым сослуживцам или из страха перед Ку-Клукс-Кланом. Встречались и английские коммунисты, и голландские искатели приключений, и преступники всех национальностей, которые рассчитывали уйти от военного суда. Наконец, были 40 военнослужащих-французов, одним из которых и оказался Ле Рой.
Симон Димитрий Ле Рой, родившийся 4 февраля 1935 года в нормандском городке Эзи-Сюр-Эр в 60 км к западу от Парижа, был сыном украинского эмигранта и владельца резиновой фабрики Симона Созонтива и француженки. Он хорошо учился и после школы поступил на химический факультет.
Он мог добиться многого, перед ним был открыт весь мир. Но какой 18-летний юноша захочет беспрекословно повиноваться отцу, да еще и убежденному капиталисту, который собственному сыну давал не больше поблажек, чем простому рабочему?
Симон Ле Рой жаждал вырваться из зависимости от семьи. Единственными выходом ему казалась армейская служба. В июне 1953 года он получил «личный номер 2965» и был распределен в казармы в Берлине.
Спустя считаные месяцы Ле Рой в этом раскаялся: за два дня до того, как ему предстояло через Марсель отправиться морем в Индокитай, он дезертировал, чтобы искать прибежища в ГДР.
3 декабря Ле Рой собственноручно, фиолетовыми чернилами дал советскому коменданту следующее объяснение своего поступка: «Политика французского правительства кардинально противоречит моим убеждениям». Дескать, Франция не свободная страна, а «пленник американского капитализма».
В мае 1945 года закончилась большая война, но вскоре началась новая — так называемая Холодная
На третий день Ле Роя выпустили из «русской» комендатуры и передали гэдээровским властям, точнее, Министерству госбезопасности («Штази»). В доме у озера за каменной оградой, «увенчанной» стеклянными осколками, его допрашивал «д-р Хубер», который снова и снова заставлял француза записывать свою биографию. Наконец, Ле Рой взял в руки карандаш и написал на коричневом листе бумаги: «Я отказываюсь служить во французской армии, оплачиваемой американскими капиталистами». Он просил разрешения остаться в ГДР в качестве «политического беженца».
После этого восточногерманское информационное агентство ADN распространило сообщение, опубликованное газетой Социалистической единой партии Германии Neues Deutschland («Новая Германия») под заголовком «Французский солдат просит убежища». Ле Рой якобы заявил: «Я считаю войну в Индокитае покушением на свободу народа, который глубоко уважаю».
Но чем дольше его, одетого в пижаму в смешную лиловую полоску и бесформенные деревянные башмаки, удерживали в доме у озера, где отвратительно кормили и лишь изредка выпускали на прогулку по саду, тем больше Ле Рой чувствовал себя в тюрьме. Вместе с одним американцем он решил улизнуть, чтобы пожаловаться в советскую комендатуру.
Ле Рой смастерил отмычку, с помощью которой в один из дней в начале марта 1954 года открыл замок входной двери. Чтобы не замерзнуть на улице и безопасно перебраться через каменное заграждение с колотым стеклом, беглецы «похитили» стеганое одеяло. С пропажей одеяла «доктор Хубер» еще мог смириться. А вот то, что советские офицеры пошли на уступки и отпустили обоих нарушителей режима в Баутцен, стало для него пощечиной.
В городке на восточной окраине Демократической Республики Ле Рой познакомился с горсткой американских, английских и французских дезертиров, включая выходцев из Марокко и Алжира, не пожелавших воевать против своих братьев на родине. Перебежчики встречались на старой вилле, немного поблекшей, но еще весьма импозантной: участники «Интернациональной акции солидарности» обустроили там не только клуб, но и школу, где вновь прибывших обучали немецкому языку и основам марксизма-ленинизма. Большинство дезертиров были недовольны, и вскоре Ле Рой стал понимать почему. Ни стипендии на время обучения, ни впоследствии зарплаты ему не хватило бы на достойную жизнь, сообразную его представлениям. Квартира в тесном, сыром, обветшавшем домишке.
Хуже всего было то, что ему не разрешалось выезжать за пределы административного района. Такое ограничение личной свободы для умного, открытого миру гедониста было невыносимым. Через считаные недели Ле Рой твердо решил, что не позволит держать себя взаперти.
Вскоре представилась возможность для побега; его американский «сообщник» присвоил операции английское название spring operation. Однако их приготовления не остались незамеченными. «Негласный сотрудник Тейлор» донес «д-ру Хуберу», что Ле Рой написал матери в письме: «Птенец возвращается в гнездо».
Поздним вечером 20 марта 1954 года мужчины уже собирались сесть в поезд, идущий в Восточный Берлин, когда на перроне их задержали сотрудники «Штази». Брат и отец Ле Роя, видимо простивший ему глупость молодости, напрасно ждали его в Саарбрюккене, чтобы переправить молодых людей через границу с Францией.
Той же ночью Ле Рой признал, что планировал побег. Он готов принять наказание, писал француз в тюрьме «Штази», и надеется получить второй шанс. Немногим позднее Ле Рой стал осведомителем органов госбезопасности. Такую цену он заплатил за возможность выйти из тюрьмы всего через 14 дней после неудавшегося побега. В 43-м кабинете районного управления народной полиции в июне он собственноручно написал, что обязуется подписывать отчеты псевдонимом Эрих Вольманн. Протоколы встреч, написанные офицером, который его курировал, сохранились в деле «Штази» MfS BV Ddn AGJ 595/55 P-1.
Ле Рой снова оказался на свободе, но при этом ему было запрещено выезжать за пределы района Баутцен — города, где находилась известная тюрьма «Штази». Работа была скучной, и даже любовь и женитьба не смогли примирить его с ГДР. Дух противоречия быстро усиливался. И вот 7 июня 1955 года в 23 часа «доктор Хубер» получил досадную телеграмму: около 15 часов стало известно, «что d10 в последний раз видели 5.6.55 г.» D10 было кодовым именем Симона Ле Роя в «Штази». В квартире Ле Роя сотрудников «Штази» ждало невскрытое письмо от тещи, подтвердившее подозрения.
Несколько месяцев спустя можно было заключить, что план Ле Роя увенчался успехом. Его теща призналась сотрудникам «Штази», что все беглецы благополучно добрались до Парижа. Симон Ле Рой был счастлив, устроившись на фабрику отца.