В Донбассе может закончиться война, но не противостояние — к такому выводу пришел Владимир Соловьев.
Мир в Донбассе входит в планы нового президента, но не входит в планы украинских националистов всех мастей, что они и продемонстрировали на октябрьском марше
Фото: Gleb Garanich, Reuters
Мир в Донбассе входит в планы нового президента, но не входит в планы украинских националистов всех мастей, что они и продемонстрировали на октябрьском марше
Фото: Gleb Garanich, Reuters
Добиться мира в Донбассе Владимир Зеленский обещал, еще только претендуя на пост президента Украины. После того как он им стал, эта мантра звучит чаще. Не проходит недели, чтобы украинский лидер не заявил: достижение мира — его главная цель и даже миссия.
При Зеленском тема урегулирования конфликта на востоке Украины действительно вернулась в повестку отношений Москвы и Киева, из которой выпала под конец президентского срока Петра Порошенко, а заодно и в европейскую повестку. И вернулась она в позитивном ключе — если к конфликту вообще применимо прилагательное «позитивный».
За пять месяцев у власти Владимир Зеленский несколько раз общался по телефону с российским коллегой Владимиром Путиным. Говорил и встречался с канцлером Германии Ангелой Меркель, президентом Франции Эмманюэлем Макроном.
Переговоры имели практические последствия. Советники и помощники лидеров Германии, России, Украины и Франции («нормандская четверка») Ян Хеккер, Владислав Сурков, Андрей Ермак и Эмманюэль Бонн стали встречаться и созваниваться. А Трехсторонняя контактная группа по урегулированию конфликта на востоке Украины, чьи заседания в Минске в какой-то момент приобрели скорее ритуальный характер, приступила к работе над вопросами, решение которых должно было обеспечить проведение саммита «нормандской четверки».
Условия, выполнение которых делало возможным встречу лидеров четырех стран, выдвинула Москва. Их два: разведение сил и средств конфликтующих сторон в районе населенных пунктов Золотое и Петровское, а также оформление в документ и скрепление подписями «формулы Штайнмайера». Ее, работая министром иностранных дел Германии, предложил нынешний президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер. Формула предполагает, что закон об особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО) вступит в силу после проведения там выборов, которые ОБСЕ должна признать честными, свободными и соответствующими ее стандартам.
Проблема была в том, что в виде документа «формула Штайнмайера» никогда не существовала.
А значит, трактовать ее можно было как угодно. И даже заявлять, что никакой формулы на самом деле нет. Но Хеккер, Сурков, Ермак и Бонн в итоге согласовали документ, умещающийся на одном листе бумаги и, по сути, состоящий из двух абзацев.
Выглядит он безобидно и гласит, что закон об особом статусе ОРДЛО «вступает в силу в 20:00 по местному времени в день голосования на внеочередных выборах в отдельных районах Донецкой и Луганской областей, которые назначены и проведены в соответствии с конституцией Украины и специальным законом Украины, регулирующим внеочередные местные выборы в вышеупомянутых районах».
Также там говорится, что закон об особом статусе будет действовать временно — до момента опубликования миссией наблюдателей ОБСЕ итогового доклада о выборах. И только если ОБСЕ признает выборы соответствующими всем стандартам, закон начнет действовать на постоянной основе.
Представители ОБСЕ, Украины, России и двух непризнанных республик подписали бумагу 1 октября. В тот же день была согласована дата разведения сил в Золотом и Петровском: начало отвода назначили на 7 октября.
Как только новость об этом из Минска долетела до Киева, в украинской столице мгновенно начались протесты против капитуляции Владимира Зеленского перед Кремлем — это было первым серьезным выступлением против новой власти. Организовали протест националисты и Петр Порошенко. Антипрезидентские митинги потом повторились. И, судя по всему, Зеленскому не раз придется их наблюдать в будущем.
В этом есть и его вина. Команда президента, считающая коммуникацию с обществом чуть ли не самой сильной своей стороной, на этот раз ее полностью провалила. До подписания «формулы Штайнмайера» никто из представителей власти не удосужился внятно объяснить, что она означает на самом деле.
Разъяснения о том, что местные выборы в ОРДЛО возможны только после вывода оттуда войск и установления Украиной контроля над участком границы с Россией, на котором его нет с 2014 года, последовали только после того, как акции оппозиции и националистов убедили многих, что подписание формулы — это провал Киева. Эту ситуацию Владимир Зеленский частично отыграл, экстренно созвав большую пресс-конференцию, которая продлилась 14 часов. На ней он, кстати, честно признал ошибку в коммуникации.
Но в результате было сорвано разведение сил на двух небольших участках в Золотом и Петровском, которое не состоялось ни 7 октября, ни позже. В том числе потому, что представители правых украинских сил и их единомышленники обещали немедленно занять позиции, если их покинут вооруженные силы Украины.
Отвод, без которого, как продолжает настаивать Москва, не состоится саммит в «нормандском формате», еще может произойти. И шанс на то, что до конца года лидеры «четверки» впервые с 2016 года соберутся в Париже, чтобы поговорить, что делать дальше с конфликтом в Донбассе, все еще есть. Более того, готов даже проект документа, который они должны подписать по итогам встречи.
Его содержание не раскрывается, но пока ничего не указывает на то, что саммит может завершиться прорывом. Главным образом потому, что Москва хотела бы для Донецкой и Луганской народных республик (ДНР и ЛНР) такой статус в составе Украины, который, по сути, превратил бы этот регион в зону ее исключительного влияния со всеми вытекающими отсюда политическими и геополитическими последствиями. Киев на это пойти не может. И категорически против того, чтобы особый статус ОРДЛО был зафиксирован в конституции страны.
Еще одна причина, по которой «формула Штайнмайера» рискует остаться компромиссом, который ни на миллиметр не сдвинул процесс урегулирования конфликта, заключается в том, что в случае реинтеграции ОРДЛО в состав Украины встанет вопрос Крыма. В Кремле в этом уверены. Да и Киев об этом говорит вполне открыто. Представитель президента Украины в Автономной Республике Крым Антон Кориневич заявил: «Мы не должны, мы не можем, у нас нет права забывать, что Крым и Донбасс — это две стороны одной проблемы, которая привнесена извне, и если мы будем концентрироваться только на чем-то одном, а о другом забывать и говорить: "Потом дойдут руки", мы вряд ли сможем достичь какого-то результата».
Если позиции сторон не изменятся, единственное, на что можно надеяться,— это выполнение сторонами минских соглашений в части прекращения огня на всей протяженности линии соприкосновения и создания там зоны безопасности шириной 50 км. В этом случае все участники «нормандской четверки», в том числе Владимир Зеленский, заработают очки. Если война закончится, обещание президента Украины будет выполнено. Он ведь обещал мир, а не возвращение ДНР и ЛНР в состав Украины.
Согласовывать модель политического урегулирования конфликта можно годы, а то и десятки лет.
В мире немало примеров того, как переговорный процесс, утратив динамику, скорее напоминает велотренажер: педали крутятся, но никто и ничто никуда не едет.