6 сентября президент России Владимир Путин прилетел на космодром Восточный и принял участие в битве за смену подрядчика строительства космодрома, которая развернулась между «Роскосмосом» и Министерством обороны. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников — о том, как она развивалась и чем закончилась.
После того как Владимир Путин лично поддержал позицию «Роскосмоса», Дмитрию Рогозину осталось лично ощущать ответственность
Фото: РИА Новости
После того как Владимир Путин лично поддержал позицию «Роскосмоса», Дмитрию Рогозину осталось лично ощущать ответственность
Фото: РИА Новости
Владимир Путин прилетел на космодром Восточный, когда полностью стемнело. Несколько вертолетов долго кружили во тьме, пока один из них, а потом другой и третий вдруг молниеносно не садился.
В программе не было анонсировано посещение стройки. Тем не менее кортеж президента сразу отправился туда. Что-то сравнимое с тем, что я сейчас видел, открылось мне в свое время только при посещении мрачно величественной бездны карьеров Михайловского ГОКа. Невероятных размеров фундамент, на котором люди казались крошками хлеба на гигантском столе, и был, видимо, основой стартового стола для сверхтяжелых ракет. То есть это и была вторая очередь Восточного, та самая, проблемная, которую строит ПСО «Казань», которое, впрочем, утверждает, что идет с опережением графика.
Между тем я ошибался.
Это был не стартовый стол, а всего-навсего командный пункт нового стартового комплекса, правда, размером в 110 гектаров. Каким же должен быть сам стартовый комплекс, с ужасом подумал я.
— Нет, но просто интересно, а почему сначала надо было обязательно строить командный пункт? — услышал я за своей спиной.
Я обернулся, за моей спиной стояли вице-премьер Юрий Борисов и министр обороны Сергей Шойгу.
Гендиректор Центра эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры Андрей Охлопков в это время рассказывал президенту, какие гигантские мощности задействованы в строительстве. Впрочем, Владимир Путин не выглядел увлеченным.
— Вы все тут предусмотрели? — спросил он господина Охлопкова.
— Да,— по-моему, немного даже растерянно ответил тот.— У нас понедельный, помесячный график…
Впрочем, вопрос господина Путина, по-видимому, подразумевал ответ, что предусмотрели не все.
— Вот так и Советский Союз потеряли…— услышал я за своей спиной, но оборачиваться уже на всякий случай не стал.
Было ясно, что разговоры о возможной передаче строительства второй очереди Министерству обороны не могут быть беспочвенными.
Владимиру Путину показали новые, пока что пустые цеха.
— Здесь будут два больших монтажно-испытательных комплекса. И здесь же — еще для сверхтяжелых ракет,— говорил глава «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин.— И все в одном корпусе! Это не Байконур: 40 километров едешь туда, потом 40 километров — сюда…
Почему, кстати, не наоборот?
— В одном корпусе? — кажется, машинально переспросил Владимир Путин.
— Ну конечно! — воскликнул Дмитрий Рогозин.
Кивнул и Андрей Охлопков.
Сергей Шойгу, пока докладывал еще один сотрудник «Роскосмоса», отвел господина Охлопкова в сторону и спросил:
— А вы сдали… (скажем так: неразборчиво.— А.К.)
— Нет, не сдали,— признался, но надо отдать ему должное, с некоторым даже вызовом господин Охлопков.
— Продолжайте,— кивнул ему Сергей Шойгу, показав в сторону президента.
Я подумал, что эта коллизия обязательно должна разрешиться, и чем скорее, тем лучше. С точки зрения постороннего человека, каким я, например, без сомнения являюсь, поручить достройку первой очереди и строительство второй Министерству обороны было бы наилучшим выходом.
Все равно ведь есть один очевидный факт: так, как строят они, не строит больше никто и, судя по всему, нигде. До их скоростей и качества все равно не дотянуться.
Не проще ли уже принять решение, чтобы больше ни о чем не болела голова?
Впрочем, Владимир Путин, похоже, не обязательно считал именно так. Он внимательно слушал сотрудников «Роскосмоса», которые продолжали докладывать ему о том, как выполняются понедельные и помесячные планы и как в 2025 году отсюда будет запущен многоразовый пилотируемый космический корабль.
— Я жду детального доклада о том, в какой стадии находится возведение объектов…— в начале совещания о ходе строительства Владимир Путин по-прежнему не выглядел умиротворенным.— Жду от вас ответственного и динамичного темпа, более ответственного отношения к организации работы.
Это было похоже на приговор.
Совещание продолжалось больше двух часов. Надо полагать, немалую часть этого времени заняло обсуждение истории со сменой подрядчика. Но это еще предстояло выяснить.
— Первое, о чем говорили: какие ракеты могут обеспечить для нашей страны прямой доступ в космос,— глава «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин казался даже воодушевленным после совещания.— И мы предложили системный подход, в том числе по новым топливам. Это и гептиловых двигателей касается, и метановых, и водородных… И этот подход был поддержан (видимо, президентом.— А.К.). Это дает нам возможность вывести всю систему на новые технологии… Причем наш подход был основан на глубоком изучении рынка, коммерческого рынка… С кем мы сталкиваемся, с какими серьезными противниками…
Да, прилив воодушевления Дмитрий Рогозин испытал, не показалось.
Кроме того, разъяснил господин Рогозин, его ведомство остается заказчиком строительства (то есть способно решать, кто будет подрядчиком).
— Решено ввести здесь специальные условия для строителей,— добавил Дмитрий Рогозин.— Чтобы мы могли нормальную зарплату выплатить строителям, чтобы можно было реагировать на изменения цен на стройматериалы и на технику… Теперь я лично ощущаю свою персональную ответственность за то, чтобы стартовый стол к концу 2022 года был построен и чтобы в 2023 году мы могли запустить ракету «Ангара».
Выяснилось, что новый пилотируемый транспортный корабль будет называться не «Федерация», а «Орел».
Тут, кажется, тоже чувствуются идеи, которые одолевают лично Дмитрия Рогозина:
— Это название первого парусного корабля, на котором впервые был использован триколор российский…— разъяснил Дмитрий Рогозин с некоторым даже торжеством.— Да и Сергей Павлович Королев называл космонавтов «орлятами», «ореликами»…
На вопрос, будет ли «Роскосмос» менять подрядчика, господин Рогозин уже совсем уверенно ответил:
— У нас нет оснований менять подрядчика! Мы в графике, у нас есть понедельный график… К концу сентября получим 2200 работников высокой квалификации, а на пике мобилизации — до 5 тыс.
Таким образом, следовало признать: Юрий Борисов и Сергей Шойгу потерпели поражение. Возможно, что временное — до новой, почти любой осечки в исполнении понедельных планов.
— Но ПСО «Казань» будет направлять сюда не субподрядчиков, а это будут их работники,— продолжал господин Рогозин.— И никаких схем, никаких промежуточных прокладок не будет!.. Все, что я видел на строительстве первой очереди космодрома Восточный, будет исключено! Оно подвергалось нашей критике, но теперь организация этого дела — в наших руках!
Да, к концу дня выяснилось, что это и правда день Дмитрия Рогозина.
На вопрос, значит ли это, что идея сменить подрядчика ПСО «Казань» на подрядчика Министерства обороны не возобладала, Дмитрий Рогозин пожал плечами:
— Да, президент поддержал позицию «Роскосмоса»… У нас есть все ресурсы и компетенции, чтобы справиться с поставленной задачей.
Впрочем, он не может не понимать: очередных ошибок у него больше не будет. Любая очередная ошибка станет последней.
— Этот вопрос, насчет смены подрядчика, подробно обсуждался на совещании? — спросил я.
— Да, конечно,— подтвердил господин Рогозин.
— И драматично?
— Это я вам оставляю описать…— добавил он.— У вас получится, это точно.
По-моему, получилось.