10 июля в Кремле прошло мероприятие, которое не было похоже ни на одно из тех, которые специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников видел прежде. Главы крупнейших компаний с госучастием подписали соглашения с правительством о развитии технологичных отраслей, а на самом деле — о цифровизации российской действительности. Про то, как это делалось вручную,— специальный корреспондент “Ъ” из Кремля.
Идея с самого начала состояла в том, чтобы освятить подписание соглашений присутствием Владимира Путина
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Идея с самого начала состояла в том, чтобы освятить подписание соглашений присутствием Владимира Путина
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
На втором этаже Первого корпуса Кремля, в помещении, соседнем с приемной рабочего кабинета Владимира Путина, где обычно ждут своей некороткой очереди приглашенные, стоял стол, за которым расположился вице-премьер Максим Акимов. Вице-премьер был обложен большим количеством громоздких коричневых папок. Максим Акимов трудился над ними уже несколько минут. В каждой надо было поставить по несколько подписей в разных документах на разных экземплярах.
Это само по себе выглядело странно. Скорее всего, это можно или даже нужно (ну уж точно стоило) сделать в Белом доме, например, или где-нибудь еще, а не там, где если что-то и подписывается, то одна из двух подписей — президента страны.
А тут принесли стол, сидит вице-премьер и в одиночестве безостановочно подписывает.
— А,— поднял он голову,— присаживайтесь, коллеги! Тут много работы! Я уже тут действую явочным порядком…
Коллеги чувствовали себя неуверенно.
Глава РЖД Олег Белозеров, президент «Ростелекома» Михаил Осеевский… Сразу несколько человек столпились в дверях, отчего-то не решаясь переступить порог.
Видимо, и они тоже не до конца понимали, почему тут все происходит именно так.
На самом деле все было не так уж сложно. Мероприятие, суть которого состояла в подписании документов, призванных обозначить начало суперрывка в истории цифровизации и технологизации российской экономики, решено было освятить проведением его в корпусе Кремля и в присутствии президента. Оно должно было стать очень сильно нерядовым. Но поскольку до сих пор ничего такого в таком виде не делали, вот теперь его участники во всем, а прежде всего в самих себе, и не были уверены.
— Кто стесняется, тот останется на задворках технологического прогресса,— предупреждал господин Акимов.— Вот вы!
— Да-да! — откликался человек в дверях.
— Вы откуда?
— «Ростех»…
Нет-нет, это все-таки был не Сергей Чемезов.
— Точно? — переспрашивал Максим Акимов.— Проходите.
Он чувствовал себя хорошо в этом кабинете на втором этаже Первого корпуса. Он не стеснялся.
Соглашения между собой подписывали еще несколько минут. Это делали, чтобы в присутствии президента только обменяться папками в Представительском кабинете.
Но вдруг именно это и стало, похоже, проблемой. То есть, например, некоторые соглашения оказались трехсторонними.
Как встать? Кому сначала отдать? Кому потом? Вопросы выглядели мучительными, ответов не было.
Кому-то пришла в голову светлая мысль: надо порепетировать! Протокол президента России сочувственно отнесся ко всем этим людям, и через несколько минут в Представительском кабинете Максим Акимов, Михаил Осеевский, Александр Назаров (заместитель генерального директора госкорпорации «Ростех».— “Ъ”) репетировали церемонию обмена папками. Да, получалось не сразу, да, через не могу, да, идти, падать, вставать и опять идти…
Я уж не стану говорить, кто в этом кабинете играл роль президента России и как она ему далась у стойки с микрофоном, эта молчаливая характерная роль. Нет, не скажу, ведь у человека до сих пор была биография.
Наконец все вроде было готово к чистовой церемонии. И в Представительский кабинет первым вошел Герман Греф, который приехал в Кремль, конечно, последним; впрочем, из Германии, где только вместе с Максимом Орешкиным встречался с немецкими бизнесменами, в который раз пытаясь им хоть что-то, видимо, объяснить.
Вообще-то все это подписание должно было случиться накануне в Екатеринбурге, на «Иннопроме», и тоже в присутствии Владимира Путина, но, во-первых, господа Орешкин и Греф не успевали туда, а во-вторых, это было к лучшему: в Кремле все должно было выглядеть еще убедительней.
В Представительском кабинете были расставлены в несколько рядов стулья, это тоже выглядело как-то необыкновенно: здесь обычно начинались двусторонние переговоры, быстро перетекающие в деловые завтраки, обеды, а еще лучше ужины, или Владимир Путин принимает за столом четыре-пять человек, чаще всего тоже не российского происхождения.
Да всем уже ясно было, что такое может быть только один раз. А все-таки удивлялись.
Видимо, дело еще было в том, что и сам Владимир Путин хотел произвести впечатление на участников церемонии.
И прежде всего — неотвратимостью происходящего во всем его кремлевском величии.
Президент произнес недлинную речь, при этом он демонстрировал хорошее настроение, и торжественная улыбка, схожая даже с сиянием, не сходила с его лица, даже когда он начал говорить. С такой улыбкой люди входят в храм на Пасху.
— Хочу вас поблагодарить,— сказал российский президент,— за то, что было сегодня сделано, за подписанные соглашения между правительством и нашими крупнейшими компаниями по развитию ключевых высокотехнологичных направлений… Хотел бы подчеркнуть: глобальная конкуренция за обладание технологиями будущего развернулась уже сейчас, вы это прекрасно видите! И наша задача — не теряя времени сделать все для того, чтобы войти в число лидеров, гарантировать России технологический суверенитет.
Тут господин Путин отвлекся от текста:
— Я вчера в Екатеринбурге говорил, вы, может быть, обратили внимание (но это было все-таки самонадеянное утверждение.— А. К.): в Италии только что был, разговаривал с коллегами, прямо за рабочим обедом мне об этом в свободной беседе и сказали — что мы нацеливаем наши крупнейшие компании с госучастием именно на такую работу!
Российский президент обещал, что «государство в нашем случае окажет компаниям-партнерам всю необходимую помощь для развития высокотехнологичных направлений и поддержку» и что «речь идет как о финансовых, налоговых инструментах, так и о создании комфортной регуляторной среды, включая гибкие экспериментальные правовые режимы».
Гибкие! Экспериментальные! Правовые! Да, компаниям было за что побороться, чтобы попасть в этот список. Вряд ли тут кого-то приходилось уговаривать решиться потратить деньги на новые технологии.
Репетиция была, надо признать, полезной. Папки сновали меж их обладателей, как наперстки.
Правительство подписало соглашение со Сбербанком по теме «Искусственный интеллект», с ОАО РЖД по «Квантовым коммуникациям», с «Росатомом» — по направлению «Квантовые вычисления» и «Технологии создания новых материалов и веществ», с корпорацией «Ростех» — по «Квантовым сенсорам», а также «Новым поколениям узкополосной беспроводной связи для “Интернета вещей” и связи ближнего и среднего радиуса действия», с «Ростехом» и «Ростелекомом» — по теме «Беспроводная связь нового поколения»…
Подписали и, кажется, вздохнули с облегчением, но господин Путин захотел высказаться еще раз:
— Я еще со времен работы председателем комитета по внешним связям в Ленинграде… в Петербурге хорошо помню и знаю, что такие меморандумы, различные протоколы о намерениях… это предварительные документы… (сначала господин Путин хотел, кажется, назвать их своими словами, но в последнее мгновение, по-моему, передумал.— А. К.). В нашем случае это совершенно другая история, нам некогда принюхиваться к этой теме, к проблеме. Нужно работать прямо сейчас. Тем более что и подписанты, и фигуранты этих документов друг другу хорошо понятны… Работа должна развернуться сейчас, без остановки!.. И это не болтовня по поводу лидерства!..
Владимир Путин уже не один раз повторил это — так, как будто и правда хотел что-то сделать.
— Сегодня это надо делать,— говорил мне потом и министр экономического развития Максим Орешкин.
— Почему не вчера? — переспрашивал я на всякий случай.
— Потому что вчера было рано,— объяснял господин Орешкин.
— Да почему же? Ни для кого не рано, а для нас рано?
— Потому что не готовы были,— неожиданно легко признавался Максим Орешкин.
— А завтра, таким образом, будет поздно? — уточнял я.
— Да,— соглашался он,— такой золотой костыль, как сегодня, конечно, можно забить только один раз. Потому что такой костыль забивают только в начале… Да, странно забивать ведь два золотых костыля, сначала один, потом другой…
Максим Орешкин медленно удалялся из Представительского кабинета, объясняясь уже, по-моему, прежде всего с самим собою.
— Мобильная связь нового поколения,— разъяснял Максим Акимов, не собираясь, по-моему, пока покидать этот кабинет,— будет обеспечивать мир автономных вещей! Тех самых автономных холодильников, кофеварок, которые будут общаться между собой, как часто шутят люди! А между тем это не шутки! Это мир завтрашнего дня!
Я начинал понимать, к чему нас тут на самом деле склоняют весь сегодняшний день.
Герман Греф все время находится в двух реальностях: в той, которую создает Владимир Путин, и в той, в которой он хотел бы находиться сам
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Герман Греф все время находится в двух реальностях: в той, которую создает Владимир Путин, и в той, в которой он хотел бы находиться сам
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
— Миллионы сенсоров, которые нас окружают, будут между собой разговаривать,— предупреждал господин Акимов.— Для этого нужна принципиально иная архитектура связи! Искусственный интеллект, который будет являться ассистентом в медицине, в управлении безопасностью, в обороне, в правоохранительной деятельности, осуществляя глубокую аналитику и построение сложных моделей в самых разных отраслях!.. Те же самые голосовые помощники, системы распознавания речи… Это наши дети уже используют… Это часть искусственного интеллекта… Это реальность, в которой России надо не только жить, а надо быть впереди!
Впрочем, уточнить насчет стоимости всего этого грандиозного проекта Максим Акимов затруднился.
— Это должно быть осенью,— проговорил он.— После 31 октября (я-то, конечно, сразу подумал, а не 30 ли дней в октябре? Но все-таки, к счастью, оказалось, что 31.— А. К.) получим какие-то проектировки.
— То есть еще даже проектировок нет?
— Да,— уверенно подтвердил он.— Но! Это не про бюджетные деньги! Это про инвестиции самих компаний. Там какая-то часть бюджетных денег будет, но в процентном отношении совсем небольшая! Для чего компании нужны нам? У государства нет бизнеса, бизнес-опыта! Мы не знаем, как из этого создавать новые ценности! Мы плохие промоутеры, плохо строим сетевые партнерства, у нас не получается, мы под другое заточены…
Уже, может быть, ему надо было и остановиться, хватало уже даже мне этих сильных признаний.
— Но ведь к управлению государством многие тоже пришли из бизнеса,— произнес я.
— Во многом место определяет человека, а не человек место,— пожал плечами Максим Акимов.— Стены влияют… Стены фонят…
Он огляделся по сторонам Представительского кабинета и даже отчего-то поднял голову к потолку.
— На самом деле у всех своя роль,— продолжил вице-премьер.— Надо было выбрать тех, кто будет заниматься каждым направлением. Например, «Квантовые коммуникации»… Долго думали… Выбрали. Компания имеет все-таки самые протяженные магистральные сети связи! Она один из самых больших потребителей коммуникации между людьми, так как один из самых крупных работодателей! И эта компания говорит: «Я хочу в это инвестировать!» Или Герман Греф говорит: «Да, мы хотим этим заниматься. Мы уже не банк, мы IT-компания… Мы хотим быть главными в стране по искусственному интеллекту!..» (конечно, когда не удается стать по естественному, начинаешь искать дальше.— А. К.) Да там была практически битва за это!.. Или в индустрии 5G… Кто будет главным: производитель оборудования или операторы связи?.. Нашли вот такой баланс… (подписали как раз трехстороннее соглашение.— А. К.). Или делить кванты или не делить кванты́?!! (ударение на последнем слоге у него получалось очень энергичным.— А. К.).
Вот и я теперь только об этом и думаю.